Семена времени (сборник)
Шрифт:
Она улыбнулась — как мне показалось, немного печально.
— Я знаю, какие чувства ты сейчас испытываешь. Сама пережила то же самое в первые два поколения. Ты еще молод, Терри.
Она смотрела на меня с легкой завистью. Не знаю, что изменило в тот момент направление моих мыслей. Возможно, включилось подсознание. Поглядев на Клитассамину, я словно прозрел — и ужаснулся тому, что увидел. Молодость и совершенное тело оказались оболочкой, под которой скрывалась неизмеримо древняя, уставшая женщина. Я казался ей ребенком, и обращалась она со мной соответственно. Ее веселил мой юношеский задор — вероятно, она вспоминала
— Я тебе больше не нужен, — сказал я, не сводя с нее взгляда. — Я перестал тебя развлекать. Ты хочешь, чтобы вернулся Хайморелл.
— Да, Терри, — согласилась она.
Следующие два дня я прикидывал, как быть. Этот мир — изнеженный, умирающий — мне никогда не нравился. Теперь, утратив возлюбленную, я внезапно почувствовал, что задыхаюсь в нем и что перспектива бесконечного «продления жизни» ничуть меня не прельщает.
Ну и положеньице: в прежнее тело вернуться, по-видимому, невозможно, а новая жизнь, оказывается, немногим лучше. Похоже, смерть имеет вполне разумное объяснение. Во всяком случае, она явно предпочтительнее этакого вот бессмертия.
Но я зря беспокоился. Бессмертие мне, как выяснилось, не грозило. Я лег спать в зеленой комнате и проснулся в больничной палате.
До сих пор не могу понять, каким образом Хайморелл все это устроил. Должно быть, наша игра надоела ему не меньше моего. Скорее всего, он изготовил сразу два аппарата, с помощью которых и осуществил тройной перенос. Он вернулся в свое собственное тело, а в моей инвалидной коляске очутился какой-нибудь слабоумный. В результате я лишился доступа к аппарату.
Осознав, что со мной произошло, я попросил узнать о судьбе Терри Молтона, назвавшись его знакомым. Мне сказали, что он погиб в результате неосторожного обращения с электроприбором. Из-за короткого замыкания в комнате начался пожар, но пламя вовремя заметили и сумели потушить. Случилось это приблизительно через три часа после того, как я очнулся на больничной койке.
Я оказался в затруднительном положении. Стивен Доллбой — сумасшедший, который нуждается в присмотре. Если я стану утверждать, что являюсь на самом деле Теренсом Молтоном, сочтут, что у меня галлюцинации. Получить мое законное имущество мне, похоже, не светит, однако надеюсь, что со временем сумею убедить врачей в своем душевном здравии и меня отсюда выпишут.
Если так случится, что ж — и на том спасибо. По крайней мере, тело у меня теперь здоровое, а разум неплохо ориентируется в происходящем вокруг. Выходит, приобрел я больше, чем потерял.
Но зовут меня Теренс Молтон.»
Несомненно, мы имеем дело со сложной галлюцинацией, однако если других серьезных отклонений от нормы замечено не будет, наш пациент какое-то время спустя покинет клинику.
Хотелось бы, впрочем, обратить ваше внимание на два обстоятельства. Во-первых, хотя эти люди никогда не встречались, Стивен Доллбой удивительно много знает о жизни Теренса Молтона. Во-вторых, когда к нему пришли двое друзей Молтона, которых мы пригласили, он незамедлительно обратился к ним по именам и выказал в их отношении прекрасную осведомленность,
Таким образом, можно утверждать, что наш пациент — именно мистер Стивен Доллбой. Если выяснятся какие-либо новые подробности, мы сразу же поставим вас в известность.
Искренне ваш,
Джесс К. Джонсон,
главный врач клиники
Блок сочувствия
На пятый день пребывания в клинике Джанет окончательно уверилась в том, что ей необходим домашний робот. Два дня у нее ушло на то, чтобы определить, что медсестра Джеймс — робот, день она к этому привыкала, а последние два постепенно осознавала, насколько удобно иметь в доме робота-помощника.
Осознание принесло громадное облегчение. Роботы-помощники имелись едва ли не в каждом доме и считались второй — ну, может быть, третьей — по значимости семейной ценностью: женщины ценили их чуть выше автомобиля, мужчины, естественно, чуть ниже. Некоторое время тому назад Джанет начала замечать, что подруги относятся к ней довольно снисходительно, считают, должно быть, слегка помешанной. И в самом деле, какая нормальная женщина станет изводить себя хозяйством, когда есть робот, который справится с домашними хлопотами гораздо лучше? Да и Джордж постоянно дуется, что вполне объяснимо: он приходит домой и обнаруживает загнанную до полусмерти жену…
Впрочем, справиться с предубеждением оказалось не так-то просто. Дело заключалось вовсе не в тупом упрямстве, каким отличаются люди, которые не желают, чтобы их обслуживали роботы-официанты, отказываются ездить в автомобилях с роботами-водителями, предпочитая рисковать собственными жизнями, а также игнорируют роботов-гидов и не посещают показы моделей с роботами-манекенщицами. Нет, Джанет всего-навсего побаивалась роботов. Дрожать от страха с утра до ночи при мысли, что ты одна в доме наедине с машиной, — уж увольте!
Джанет приписывала свой страх унаследованному консерватизму: в родительском доме роботов не было и в помине. Ведь другие люди, выросшие в домах, где держали роботов-помощников, пускай даже самых примитивных, первого поколения, вовсе не испытывали подобных чувств. Джанет злилась на мужа, который полагал, что она боится роботов, как маленький ребенок — темноты, и не раз пыталась втолковать ему, что все обстоит совершенно иначе: ей не хочется, чтобы машина вторгалась в ее личную жизнь (а робот-помощник именно для того и предназначен).
В итоге первым роботом, которого Джанет увидела вблизи, оказалась медсестра Джеймс, и знакомство с ней, если можно так выразиться, стало чем-то вроде откровения.
Джанет поведала о своем обращении лечащему врачу; тот удовлетворенно кивнул. Не преминула сообщить и Джорджу, который заглянул к ней после обеда. Муж искренне обрадовался,
Перед тем как уйти из клиники, он выслушал врача.
— Все складывается просто замечательно. Честно говоря, я опасался, что мы имеем дело с ярко выраженным неврозом. Ваша жена и так никогда не отличалась особенно крепким сложением, а работа по дому, которой она себя загружала, серьезно подорвала ее здоровье.