Семеро против Ривза
Шрифт:
— По-моему, тебе следует сделать одно: поговорить с ней начистоту и объяснить, что все это не так, — торжественно и глубокомысленно изрек наконец Джо.
— Да, черт побери, — нетерпеливо воскликнул мистер Ривз, — я уже говорил ей это, но она не верит!
— Ей-богу, не знаю, что же еще ты можешь сделать, — беспомощно произнес мистер Саймонс. — Попробуй пустить в ход всю силу своего убеждения, Джек. Да, черт побери, не может быть, чтобы человек с такой деловой хваткой, как у тебя, не справился с этой задачей.
— Одно дело убедить человека в чем-то, что выражается в фунтах, шиллингах и пенсах, — уныло признался мистер Ривз, — и совершенно другое — убедить женщину в таких вот вещах.
— Ай-яй,
— Хорошо тебе шутить, — сказал мистер Ривз с горечью, — а мне так, представь себе, совсем не смешно. Она следит за мной, как фокстерьер за мышью. Стоит мне направиться к двери, чтобы пойти помыть руки, как у нее делается такой вид, словно я собираюсь сбежать от семьи с любовницей или выкинуть еще что-нибудь в таком же духе.
— А почему бы тебе не купить Джейн какое-нибудь ожерелье и не сводить ее в театр? — стремясь успокоить друга, предложил мистер Саймонс.
— Не годится, — с неожиданной для него проницательностью заявил мистер Ривз. — Она воспримет это, как признание моей вины. Мне не жалко подарить ей ожерелье, но, черт побери, не хочу я, чтобы она думала, будто я в чем-то перед ней виноват.
— Вот что я бы сделал на твоем месте, — сказал мистер Саймонс, которого вдруг осенила блестящая идея, — не стал бы больше встречаться с той женщиной.
— Да ни за что на свете! — с жаром воскликнул мистер Ривз. — Ничто не заставит меня встретиться с ней еще раз, Джо.
— Вот это правильно, — с мудрым видом кивнул головой Джо. — Вот это правильно. Не встречайся с ней больше.
— Да, но как мне убедить Джейн в том, что я больше с ней не встречаюсь? — продолжал допытываться мистер Ривз.
— Ты должен поговорить с ней начистоту и как-то убедить ее, — упрямо повторил Джо.
— Да, но как?
Мистер Ривз возвратился в Мэрвуд, так и не найдя ответа на свой вопрос. Несмотря на все уверения Джо, что рано или поздно все уладится, мистер Ривз отнюдь не был в этом уверен. К тому же «рано или поздно» его не устраивало. Он, подобно Франции, жаждал спокойствия и мира, но как этого достигнуть, понимал не лучше, чем Франция.
Конец недели тянулся мучительно и бесконечно долго. К ленчу явился Бейзил и с такой нагловатой иронией поглядел на мистера Ривза, что сомневаться не приходилось, — он уже был посвящен во все. Марсель, по-видимому, тоже была во все посвящена. Она возвратилась домой за полночь, и, когда мистер Ривз попробовал сделать ей замечание, сразу дала ему понять, что человеку в его положении, а тем паче в его возрасте не пристало бросать камнями в других.
От всего этого можно было свихнуться.
Утро в понедельник выдалось туманное, сырое. В глубоком унынии и расстройстве мистер Ривз после завтрака удалился с газетой к себе в кабинет. Но и газета не доставила ему удовольствия. Даже его общественный темперамент не взыграл, как бывало, при обозрении всенародных бедствий, на фоне которых его личные горести могли бы, казалось, померкнуть. В сотый раз спрашивал он себя, что надо сделать, чтобы заставить Джейн образумиться и перестать терзать его своим молчанием, намеками, слезами и укоряющими взглядами. И в сотый раз не находил ответа. Какой-нибудь психолог с хорошо подвешенным языком сумел бы в два счета привести все это в порядок. Но мистер Ривз не был психологом и красноречием не обладал. Он и сам чувствовал, что мысленно построенная им, с целью примирения, защитительная речь слабовата. И тем не менее ничего другого, по-видимому, не оставалось, как объясниться с Джейн. Это
Кончилось же тем, что Джейн сама вызвала его на объяснение.
Мистер Ривз раскуривал свою трубку, которой он в смятенном состоянии души дважды позволил потухнуть, как вдруг внезапно распахнулась дверь, и на пороге, воинственная, точно Валькирия, возникла миссис Ривз.
— О, ты, оказывается, здесь! — произнесла она таким тоном, словно предполагала, что мистер Ривз уже флиртует под дождем с «этой женщиной» в десять часов утра.
— Тебе что-нибудь нужно? — кротко спросил мистер Ривз.
— Джон! — уничтожающим тоном воскликнула миссис Ривз, игнорируя его вопрос. — Джон!
— Да, дорогая? — сказал мистер Ривз.
— Не смей называть меня «дорогая», — патетически произнесла миссис Ривз. — Никакая я тебе не дорогая. И не воображай, что нежными словами ты можешь искупить свое безумие, свои преступления.
— Ну, полно, полно, — запротестовал мистер Ривз. — Черт побери, Джейн, это уж ты слишком.
— Не сомневаюсь, что тебе все кажется пустяком, — ядовито заметила миссис Ривз. — Одному богу известно, чем ты занимался исподтишка все эти годы. Но я, не в пример тебе, не привыкла к такому цинизму. Хотя даже Бейзил и Марсель говорят, что в наши дни пожилые мужчины часто впадают в такое состояние.
— Совершенно ни к чему было впутывать сюда еще и детей, — хмуро произнес глубоко уязвленный мистер Ривз.
— Кто-то же должен был поддержать меня в моем горе! — драматически воскликнула миссис Ривз. — И кому еще могла я раскрыть свою душу, как не моим несчастным обездоленным детям? Сегодня ты бросаешь на произвол судьбы их мать, завтра ты бросишь их.
— Силы небесные! — в отчаянии возопил мистер Ривз. — Почему бы уж заодно не обвинить меня в ограблении Английского банка и в покушении на жизнь короля? Ну, образумься же, Джейн! И не стой ты так и не гляди точно миссис Гранди [37] , впавшая в транс. Сядь, успокойся и позволь мне еще раз попытаться объяснить тебе все.
[37] Персонаж из комедии Т. Мортона «Поторапливай плуг» (XVIII в.), олицетворяющий общественное мнение и ставший нарицательным.
— Что тут еще объяснять, — едко сказала миссис Ривз, но все же села. — Я не желаю выслушивать грязные подробности. Но, Джон, дальше так продолжаться не может.
— Вот именно, — горячо подхватил мистер Ривз. — я…
— И хотя бы поэтому, не говоря уже ни о чем другом, ты должен постараться быть откровенным со мной и перестань увиливать и изворачиваться, — перебила его миссис Ривз. — В то утро ты ничего не ответил на мой вопрос. Ты должен…
— Какой вопрос? — наивно спросил мистер Ривз.
— Как какой вопрос! — вознегодовала оскорбленная добродетель. — Во имя господа бога, во имя детей попытайся же хоть на минуту быть честным. Я ведь просила тебя не увиливать…
— Я и не увиливаю, — сказал мистер Ривз, мужественно стараясь не вспылить. — Я просто не знаю, о каком вопросе идет речь.
Миссис Ривз трагически вздохнула, давая понять, что переносить все это выше ее слабых сил.
— Я спрашивала тебя, хочешь ли ты получить развод?