Семеро Тайных
Шрифт:
— Да, хозяин разрешает войти...
Он приблизился, Олег стал к столбу, но мужик тоже хотел пройти с той стороны, остановился, некоторое время рассматривали друг друга.
Олег сказал севшим голосом:
— Не дури. У тебя все на роже написано.
— Чего?
— Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху...
Мужик покосился за края ступенек, вздохнул:
— Да ладно, проходи.
Он сам отступил на самый краешек, а Олег бочком протиснулся по самому столбу. От мужика несло жареным луком и чесноком, а пот шибал
Олег выдохнул, когда поднялся выше, все это время задерживал дыхание, еще десяток ступеней, медь ляды блестит, а когда уперся плечом, сверху донесся старческий голос:
— Да побыстрее, ползешь, как...
Олег выпрыгнул, прищурился от яркого света. Во все окна все так же со всех сторон пугающе смотрят солнца, словно башня плавает внутри океана огня, но в самой комнате прохладно и даже сумрачно, а прищурился с перепугу. Крышка со звоном упала на место. В комнате колдуна ничто не изменилось, а сам Россоха, все такой же иссохшийся и остроглазый, повернулся от стола:
— Ну, что ты там о войне?
Он показался Олегу моложе, к тому же что-то странное с лицом, с трудом сообразил, что глаза колдуна стали ярко-желтыми, а в прошлый раз... в прошлый раз были явно другими. Да и сам вроде бы моложе, крепче, только голос все тот же нетерпеливый, с брезгливостью и раздражением.
Олег поклонился:
— Здравствуй, мудрец. Я вспомнил твои слова о войне, что разразится утром. Но прошло уже не одно утро... Не связано ли это с самим Перуном, знаемым в разных странах под именами: Маржель, Тор...
Россоха бросил злобно:
— Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь? Говори быстро.
— Прости, что отрываю... Мне просто показалось, что Перун... Ты можешь сказать, где он сейчас?
Россоха фыркнул:
— В вирие, конечно!
— Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни...
Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:
— А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам... ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?
Олег ответил сдавленным голосом:
— Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не один.
Россоха отшатнулся в великом удивлении:
— Зачем?
— Попробовать убедить... Глупо? Но что-то же надо делать?
Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по которому ударили топором:
— Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он, перебежал бы на другой конец света.
— Но почему? Разве для нас не самое важное — знать? Прошли дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем коротком странствии!
Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в честное лицо молодого парня.
— Могу только сказать, что такого
В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал далеко-далеко едва слышное:
— И... на... моей...
Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке, который Олег все же понял:
— И... на мо... ей тоже...
В мучительном озарении, когда в мозгу словно лопнули все сосуды и горячая кровь разлилась так, что покраснело в глазах, он ощутил, как говорит некто, кто помнит еще первую пару людей, кто встречался с Каином, а великий потоп пережил, схоронившись в пещере глубоко под землей, где гномы передали ему за сорок дней многие свои тайны.
Видение погасло, он стоял, раскачиваясь от боли, посреди комнаты, где в каждое из окон яростно смотрят огромные солнца, похожие на жерла исполинских кузнецких горнов.
Россоха проговорил растерянно:
— Словно бы что-то... кто-то пытался... Нет, я не знаю, как его найти, как увидеть, но я попытаюсь... почему-то мне кажется, что попытаться надо бы...
Сейчас он растерял величавость, блеск непомерной мощи поблек, колдун суетился, морщил лоб, пожимал плечами и все проделывал как простой поселянин, столкнувшийся с неведомым.
Олег отступил, ждал. Отвернулся, да не подсмотрит даже случайно, что и как делает подозрительный колдун. За окнами полыхали страшные недра солнца. Свет был такой, словно светило уже рухнуло на землю, и весь мир в огне, но страшный свет все никак не слепил, хотя Олег с тупым непониманием смотрел уже в пылающую бездну, не отрывая взора.
За спиной послышался хриплый голос потрясенного старого колдуна:
— Я зрю исполинскую пещеру... Индрикам бы там...
Олег развернулся быстрее, чем если бы услышал за спиной лязг мечей. Колдун стоял с закрытыми глазами, руки щупали воздух, а губы дергались, подбородок дрожал.
Олег спросил шепотом:
— Какие стены?.. Какие стены?
— Красные...
— Кровь? Почему красные...
— Гранит, — вымолвил Россоха едва слышно, бы-ло видно, с каким трудом он старается удержать видение. — Красный гранит... нечеловеческой лепости...
Олег сказал ему в ухо негромко, но настойчиво:
— Каков рисунок?.. Красный гранит есть в Авзацких, Старых, на Колхиде, в Бескидах и Родопах... Подцвет...
— Красный... — прошептал Россоха, — просто красный... с серым и темными полосами... Ага, вон прямо завиток как на дереве...
— Каком?
— На вязе...
— Точно? — переспросил Олег. — Не подобный наплывам на клене? Они похожи!
— Что я, не отличу вяз от клена? — Голос Россохи стал громче, он открыл глаза, тряхнул головой, с досадой огляделся. — Надо же под руку гавкать!.. Я ж ни черта не разглядел. Правда, пещера на раменах трехглавой горы, такая нелепая, словно Змей вздыбил иглы на спине, а ему тут же отрубили голову и хвост...