Семейка
Шрифт:
В комнату юноши он только заглянул и убедился, что тот спит без задних ног. В комнату девушки бесшумно вошёл и мягко присел в изголовье. Холодно-белый лунный свет отчётливо обрисовывал её утомлённое тонкое лицо. Он невольно загляделся на него, а потом будто спохватился и, едва улыбаясь своим мыслям, со вздохом поднялся, чтобы покинуть спальню Алики.
…Когда дверь закрылась, плотно войдя в пазы косяка, Алька открыла глаза и приподнялась на локте. Открыла рот, чтобы дыхание не мешало вслушиваться в тишину старинного дома. Затем выпростала из-под одеяла руку и пальцем
Секунды спустя дверь вновь открылась и в комнату вошёл брат. В его руках, как и ожидала девушка, оказался громадный тюк из постельного белья. Алик уложил принесённую постель на пол, возле кровати сестры, и укрылся одеялом.
Через какое-то время в комнате спали оба.
Глава 4
Когда Алька проснулась, постели брата перед кроватью уже не было. Впрочем, Алик всегда был любителем вставать раньше.
Пожмурившись немного, чтобы точно проснуться, она ойкнула: первый же взгляд показал, что в комнате солнечно! Чего же тогда она разлёживается? Солнце – это, как минимум, девятый час! Если не позже.
Приподняла встрёпанную голову – пришлось дунуть на прядку, свалившуюся сбоку и защекотавшую нос.
– Проснулась? – донеслось сбоку. – Доброе утро.
Брат, сунув руки в карманы, смотрел в окно.
– Доброе… - проворчала Алька, откидывая одеяло и хватая вещи со стула, перед сном поставленного ближе к кровати. Деликатность брата знала и не боялась, что он оглянется в неподходящий момент. – Что там?
– Не разберу. То ли сад, то ли парк. Интересно, у них тут лыжи есть? Я бы не отказался погонять среди деревьев.
Одевшись, умывшись и по-своему заправив постель, Алька подошла к брату.
– Ух, ты… С лыжами не уверена… Но, если там будут тропинки, погулять по ним и я бы не отказалась.
Они молча смотрели в окно, околдованные белым покровом, сиявшими на нём отдельными искорками, мягкими холмиками снега, бледно-голубыми тенями… Чуть очнувшись от гипнотического созерцания, Алька внезапно вспомнила вчерашние смотрины и плаксиво скривила губы: она брошенная невеста!.. Но, как ни старалась растравить в себе обиду, вспоминая испытанное унижение, слёзы решительно не желали появляться на глазах. Даже удивилась. Ведь такой облом! И тут ещё и изумлённо подняла брови. Облом? Вчера-то она считала, что происшествие в доме Семёновых родителей – это глубокая рана, удар по судьбе! Что всё рухнуло – и жизнь больше никогда не засияет яркими красками! А сейчас…
Значит ли её нынешнее настроение («Да плевать на всё!»), что Семён был… страшно даже сказать – не очень любим ею? А если подумать? Может, между Алькой и им вообще не было любви? Алик же предупредил, кто она в глазах Семёна! Или ещё вариант: не поступок ли Семёна заставил её разлюбить его? Ну… вроде как похоже.
А она-то думала, что будет переживать его предательство долго и упорно…
И неохотно улыбнулась: что её вчерашнее горе перед этой белой роскошью, к которой так и хочется подбежать побыстрее!
– Мы прогульщики, - высказалась
– Ну, вчера мы вроде как договорились, что… Или не договорились?
Брат пытливо заглянул в её глаза.
– Неправильно выражаешься, - суховато сказал Алька, не отрывая взгляда от белого сада и играя с шальной мыслью: попробовать открыть окно и прыгнуть в сугроб под ним?
– А как надо?
– Ты сказал – договорились. А надо – не успели поговорить.
– А… Ты про это…
Негромкий стук в дверь прервал гипнотическое разглядывание сада.
Выждав немного, на пороге появился вчерашний Игорь.
– Доброе утро! – улыбнулся он. – Ангелика Феодоровна в эти часы обычно пьёт кофе, а все остальные часом позже завтракают. Вас устроит кофе перед завтраком? К тому же Ангелика Феодоровна собирается объяснить вам, чего ради она привезла вас сюда.
Близнецы быстро переглянулись.
«Ради чего»? Он сказал: «Ради чего…» То есть их сюда привезли не потому, что старая родственница обрадовалась найденным молодым родственникам?
– А вы сами кто? – вырвалось у Альки.
– Домоправитель, - спокойно отозвался Игорь. – Несколько лет назад Ангелика Феодоровна была так любезна, что пригласила меня занять эту должность в своём поместье. Ну что? Идём пить кофе? – вновь улыбнулся он.
– Идём, - решительно сказал Алик.
Едва домоправитель повернулся к ним спиной, близнецы непроизвольно шагнули ближе друг к другу. Привычка держаться ближе, когда их ждёт неизвестность.
Правда, у прабабушки, как та отрекомендовалась (Игорь просил называть её по имени-отчеству), ничего страшного не случилось.
Ангелика Феодоровна, уже одетая и бодрая, сидела за кофейным столиком. То, что он кофейный, подсказала столешница, инкрустированная деревянными треугольниками – оттенками от тёмно-коричневого до беж. Одета она была явно по-домашнему – и в какие-то такие нежные одёжки, что невольно близнецы тоже довольно странно отозвались на них: Алик жёстко выпрямился, хотя и до сих пор ходил прямо, а Алька прямо кожей почуяла, что ей самой хочется нарядиться в такие розовые или любые нежно-цветные одёжки, после чего мягко ходить, томно поворачивая голову, если вдруг придётся.
Пришлось взглянуть на брата, чтобы прийти в себя, и поймать его же слегка растерянный взгляд на себя.
– Доброе утро, - приветствовала их Ангелика Федоровна. – Рада видеть вас… выспавшимися. Прошу, садитесь.
Страшно боясь грохнуть небольшими креслицами, стоявшими вокруг кофейного столика, страшно боясь придвинуть их слишком близко к нему, а потом стукнуться коленями о край столешницы, близнецы всё же сумели сесть, а потом выдохнуть, что не посметали чашек и кофейных ложечек, поставленных перед каждым. Их страх сделать что-то не так слегка утихомирил Игорь, который, к их удивлению, тоже сел за столик и тут же принялся разливать почти чёрную дымящуюся жидкость, слегка наклоняя серебристый кофейник к чашкам. А потом близнецы учуяли ароматную горечь и невольно вздохнули, машинально стараясь уловить её ещё раз.