Семейная хроника Уопшотов
Шрифт:
– Я хочу повидать мистера Граймса.
– В будние дни посетителей не пускают, - сказала женщина.
– Я специально приехал из Сент-Ботолфса.
– Он в северной спальне. Никому не говорите, что я разрешила вам войти. Подымитесь по этой лестнице.
Лиэндер прошел через холл и поднялся по широкой деревянной лестнице. Спальня представляла собой большую комнату с двумя рядами железных кроватей, стоявших по обе стороны центрального прохода. На некоторых кроватях - таких было меньше половины - лежали старики. Лиэндер узнал своего старого друга и подошел к кровати, на которой тот лежал.
– Граймс, - сказал он.
– Кто это?
– Старик открыл глаза.
–
– О, Лиэндер!
– воскликнул Граймс, и слезы потекли по его щекам. Лиэндер, старина!. Вы первый из друзей, навестивший меня с прошлого рождества.
– Он обнял Лиэндера.
– Вы не представляете себе, что значит для меня увидеть лицо друга. Вы не представляете себе, что это значит.
– Я решил нанести вам небольшой визит, - сказал Лиэндер.
– Я уже давно собирался приехать. Кто-то сказал мне, что у вас здесь есть бильярд, и я подумал, что можно приехать и немного поиграть с вами на бильярде.
– У нас есть бильярд, - сказал Граймс.
– Идемте-идемте, я покажу вам бильярд.
– Он взял Лиэндера за руку и повел его из спальни.
– У нас много всяких развлечений, - возбужденно продолжал он.
– На рождество нам прислали кучу патефонных пластинок. У нас есть огороды. Мы много бываем на свежем воздухе и занимаемся физическим трудом. Мы работаем на огородах. Хотите посмотреть огороды?
– Как вам угодно, Граймс, - неохотно сказал Лиэндер. У него не было никакого желания осматривать огороды или еще что-либо в богадельне. Если бы он мог где-нибудь спокойно посидеть и поговорить с Граймсом, то был бы вполне вознагражден за проделанное путешествие.
– Мы сами выращиваем для себя все овощи, - рассказывал Граймс.
– У нас свежие овощи прямо с огорода. Сперва я покажу вам огороды. Потом мы немного поиграем на бильярде. Бильярдный стол не в очень хорошем состоянии. Я покажу вам огороды. Идемте. Идемте.
Через боковую дверь они вышли из главного здания и направились к огородам. Они напоминали Лиэндеру строгие, унылые коммерческие огороды, которые он видел в исправительных колониях для малолетних преступников.
– Смотрите, - сказал Граймс.
– Горох. Морковь. Спекла. Шпинат. Скоро поспеет кукуруза. Мы продаем кукурузу. Может быть, мы выращиваем ту кукурузу, которую вы едите у себя за столом, Лиэндер.
– Он привел Лиэндера на поле, где росла кукуруза, только что начавшая выбрасывать шелковистые метелки.
– Теперь нам надо вести себя осторожно, - прошептал он.
Они прошли полем до края участка, вскарабкались на каменную стену, на которой была надпись: "Не перелезать", и вошли в низкорослый лесок. Через минуту они очутились на поляне, где в глинистой почве был вырыт неглубокий ров.
– Видите?
– прошептал Граймс.
– Видите? Не все знают об этом. Это "земля горшечника для погребения странников" [цитата из Евангелия]. Здесь нас хоронят. В прошлом месяце двое заболели. Чарли Доббс и Генри Фосс. Они оба умерли в одну ночь. Я догадывался, что с ними сделают, но хотел удостовериться. В то утро я пришел сюда и спрятался в лесу. И вот около десяти часов явился толстяк с ручной тележкой. В ней лежали Чарли Доббс в Генри Фосс. Совершенно голые. Один на другом. Лицом вниз. Они не любили друг друга, Лиэндер. Они даже никогда не разговаривали. Но он похоронил их вместе. О, я не в силах был смотреть. Я не в силах был видеть это. С тех пор я не могу прийти в себя. Если я умру ночью, они свалят меня голого в яму вместе с кем-нибудь, кого я никогда не знал. Вернитесь к себе и расскажите им, Лиэндер. Расскажите об этом в газетах. Вы всегда умели хорошо говорить. Вернитесь к себе и расскажите им...
– Да, да, - сказал Лиэндер.
Он шел обратно по лесу, стремясь
– Вернитесь к себе и расскажите им, расскажите им в газетах. Спасите меня, Лиэндер. Спасите меня...
– Хорошо, я сделаю это, Граймс, хорошо, я сделаю это.
Идя рядом, старики шли назад через огород, и перед главным зданием Лиэндер попрощался с Граймсом. Затем он пошел по подъездной аллее, делая над собой усилие, чтобы создать впечатление, будто он не торопится. Очутившись за воротами, он вздохнул с облегчением. Прошло много времени, прежде чем подошел автобус, и, когда он появился, Лиэндер крикнул:
– Эй, эй! Остановитесь, остановитесь, посадите меня!
Он не мог помочь Граймсу; он не мог даже - он это понял, когда, приближаясь в автобусе к Сент-Ботолфсу, увидел объявление: ПОСЕТИТЕ ПАРОХОД "ТОПАЗ", ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЛАВУЧИЙ МАГАЗИН ПОДАРКОВ В НОВОЙ АНГЛИИ, помочь самому себе. Он надеялся, что званый чай уже окончился, но, подойдя к ферме, увидел на лужайке и по сторонам дороги множество автомобилей. Сделав большой крюк, он обогнул дом, вошел в него с черного хода и поднялся к себе в комнату. Было уже поздно, и из окна он видел "Топаз" мерцание свечей - и слышал голоса дам, пивших чая. От этого зрелища у него возникло ощущение, что его сделали посмешищем, что его ошибки и несчастья были вынесены на потеху публике. Тут он вспомнил о своем отце с нежностью и со страхом, словно всю жизнь боялся кончить так, как кончил Аарон. Он догадывался, что дамы разговаривают о нем, и стоило ему подойти к окну, как он услышал:
– Он среди бела дня налетел на скалу Гал, - говорила миссис Гейтс, идя по дорожке к пристани.
– Теофилес думает, что он был пьян.
Что за хрупкое создание - человек! При всей его изворотливости и самомнении, как легко может какой-то шепот испепелить его душу. Вкус квасцов в кожице винограда, запах моря, тепло весеннего солнца, горечь и сладость ягод, песчинка на зубах - все, что он подразумевал под понятием "жизнь", казалось, было отнято у него. Где ясные сумерки его старости? Лиэндеру хотелось вырвать свои глаза. Глядя на огни свечей на своем судне - он привел его к пристани сквозь штормы и бури, - он почувствовал себя призрачным и бессильным. Потом он открыл ящик стола и вытащил из-под засохшей розы и завитка волос заряженный револьвер. Он подошел к окну. Дневной свет догорал, как зарево над промышленным городом, и над крышей сарая Лиэндер увидел вечернюю звезду, прекрасную и круглую, как человеческая слеза. Он выстрелил из револьвера в окно и упал ничком на пол.
Он недооценил гул дамских голосов и звон чашек, в на "Топазе" никто не услышал выстрела. Услышала только Лулу, которая пришла в кухню за кипятком. Она поднялась по черной лестнице, пробежала по коридору к его комнате и, открыв дверь, громко вскрикнула. Услышав ее голос, Лиэндер встал на колени.
– Ах, Лулу, Пулу, я не вам хотел досадить. Нет, не вас я имел в виду. Я не хотел вас испугать.
– С вами ничего не случилось, Лиэндер? Вы но ушиблись?
– Я дурак, - сказал Лиэндер.
– О, бедный Лиэндер, - сказала Лулу, помогая ему встать.
– Бедняжка! Я уговаривала ее не делать этого. Сколько раз говорила ей в кухне, что это будет для вас обидой, но она не желала меня слушать.
– Я хочу только, чтобы меня уважали, - сказал Лиэндер.
– Бедняжка. Бедняжка вы.
– Никому не говорите, что вы видели, - попросил Лиэндер.
– Ладно.
– Обещайте мне.
– Обещаю.
– Поклянитесь, что никому не расскажете, что вы видели.
– Клянусь.