Семейная педагогика
Шрифт:
Они радуются быстроте и стремительности детских преображений.
А я говорю о том, что скорость, как утверждали отечественные художники и мыслители, это основа творчества, это наш великий разум, наше чувство прекрасного! Я говорю о том, что на следующем занятии будет особым образом использована для творчества каждая минута! Каждая секунда! Мне верят и дети, и их родители. Они с нетерпением ждут следующего занятия.
Глава 5 Один час, расписанный по минутам
А. 10 часов 27 минут создание
Я в роли волшебника. Дети называют меня Колдуном. Я показываю свои картины: «Нищие», «Россия с протянутой рукой», «Распятие», «Казнь св. Себастьяна». Уверяю, что каждый из них может лучше нарисовать. Но сначала упражнения: «Кто быстрее найдет свои любимые цвета?».
– Можно нарисовать «Танец красок»? – это Сережа.
– А я хочу нарисовать «Бой красок»! – это Андрей.
– А я – «Краски смеются».
– А я – «Краски и звезды»…
Говорю о главных требованиях: верх светлее низа, повсюду воздух – в мире нет пустых мест, с предельной любовью отнеситесь к кисточке, бумаге, воде, краскам…
Даю каждому по крохотному листочку ватмана, примерно в полладони. Важно, чтобы ребенок овладел малым размером, малышу легче с ним справиться.
Листочек следует наклеить по уголкам к картону. Я даю каждому палитру из картона с наклеенным кусочком белой бумаги, две кисточки, две баночки с водой. Ставлю перед ребятами по три баночки с «воздухом» – синим, оранжевым и сиреневым. Вся эта техническая работа должна быть выполнена быстро: нельзя томить долгим ожиданием. Во время всей этой технической работы в каждом сантиметре пространства, окружающего детей, должно присутствовать несмолкающее восхищение: «Смотрите, какой воздух! А какое чудо этот кадмий оранжевый! Запомнили? Кадмий оранжевый. Давайте хором: "Кадмий оранжевый!". А этот кобальт синий».
– Андрей, какая это краска?
– Кадмий оранжевый!
– Нет, это кобальт синий! – это Сережа.
– А теперь пошли! Поехали! Где наши волшебные кисточки?! Каким должен быть верх картины? Почему? Правильно, Сережа. Небо всегда вверху, оно всегда светлее земли… А воздух?! Воздух, пропади все пропадом! Совсем забыли! Кому воздух?
– Мне воздух!
– Мне голубой!
– А мне кадмий оранжевый!
Через десять минут картинки готовы.
– Кто сделал работу, может попробовать еще один вариант.
– А кто желает, может сыграть свою картину на фортепиано, – это учительница музыки Елена Ивановна подошла.
Нарисовали все. Затем сочиняли музыку.
Б. 10 часов 35 минут энергия, энергия и еще раз энергия.
Нужна ли страстность?! Мне понятны формулы Ушинского и Дистервега: «Только личность воспитывает личность! Только энергия учителя способна разбудить детские силы!». Я проявляю свою энергию, чтобы показать детям силу человеческой увлеченности. Я, как метеор, лечу от одной детской работы к другой, реагируя на каждую: «Прекрасно! Какое великолепное небо! Как тебе это удалось?» – И еще советую изредка: «А попробуй-ка красный цвет!». Или: «А вот здесь хорошо бы еще раз прописать…». Я подаю детям размешанные краски, подаю воду, мою кисти, учу рисовать воздух, одним словом, я их слуга, я их наставник, я их друг. Я чувствую, что моя энергия захватывает детей, – и это то, что надо! Но рядом с детьми взрослые – родители и педагоги. А как они реагируют на эти методы?
В. 10 часов 50 минут. Ураган талантливости не может не захватить.
Родители помогают
– Я перешла на работу «лаборанта»: подавала кисти, бумагу, раскладывала краски на палитру. А Юрий Петрович в это время выплескивал свою энергию на ребятишек. «Чтобы все было заполнено, все заполнено!» – раздавалось вокруг, потому что он не стоял на месте, а был в одно и то же время рядом со мной, сзади меня и где-то совсем в другом конце. «Воздух тоже можно нарисовать. Рисуйте воздух». И дети старательно обмакивали кисточки в краски, интуитивно понимая, чего от них хотят, и рисовали небо, землю. «А теперь деревья, деревья». Я быстренько раздавала всем зеленую краску для деревьев. В ход пошли тоненькие кисточки. Я остановилась возле Сережи Петрова. Земля, небо, солнце – все уже было «на месте». И вот тоненькая кисточка в руке с черной краской занесена над листом, ребенок решается, но никак не опускается рука.
Г. 11 часов 27 минут. Можно ли вмешиваться в детский рисунок?
Мне сразу хочется ответить: «Нежелательно». Но здесь речь идет о детях, которые впервые сталкиваются с красками, с палитрой, – детское сознание еще не в состоянии объять всю технологию. Создаются психологические барьеры, которые ребенок не может сам преодолеть. На помощь обязательно должен прийти воспитатель. Я видел такие заминки у детей. Сидит и не знает, как начать, как решиться на первое движение, и кисточку как-то неловко держит. В подобных случаях надо тихонько коснуться детской ручонки, сказать, что кисть удобнее держать вот так, а водичку лучше стряхивать, чтобы не было большого озера на бумаге, теперь за краску – и вперед…
Людмила Николаевна продолжает наблюдать: «Сережа направляет руку в один конец листа, затем в другой, но никак не решается нарисовать дерево. Не могу понять, что его останавливает. И вот когда он вдруг начинает рисовать дерево с самого краешка листа, где случайно оставлена белая полоса, я догадываюсь: белой бумаги больше не осталось – дерево рисовать негде. Я беру кисточку и начинаю рисовать дерево прямо посередине листа на траве, и оно "растет" до неба. Сначала это его изумляет, но потом, осмелев, он начинает радостно рисовать».
Я был на седьмом небе, когда работы маленьких художников удавалось выставить в Кремле. Но самое великое наше достижение – то, что трехлетки создавали своеобразные шедевры, и в это поверили воспитатели, родители.
Если ребенок не увидит красоты в малом, он не научится видеть прекрасное и в большом.
Восприятие прекрасного должно постоянно подкрепляться деятельным участием ребенка в творении красоты.
При этом необходимо помнить следующее: если эстетическое не будет соединяться с нравственным, то такой разрыв неизбежно приведет к пустоте, экзальтированности и показушному эстетству.
1. Истинная духовная высокая любовь не может быть без страданий, без тайных ожиданий, без надежд
У Любви только один настоящий союзник – это та высокая культура, которая ближе всего к Богу, к ней и взывало теперь мое сердце. Эта божественность может стать великим союзником и семьи, и родителей, и детей. Меня восхитили педагогические откровения Владимира Петровича Попова, особенно те, в которых он касался и своей неразделенной любви, и той любви, которая так захватывала внимание художников и мыслителей мира.