Семейное древо
Шрифт:
– Залезай, – скомандовал он. – До Лидкиного дома тебя подброшу.
Я продолжала нерешительно топтаться на обочине, поэтому он поспешно пояснил:
– Да не бойся ты, мне Петька сказал, что двухчасовым будешь. Я как раз с Анциферово еду, дай, думаю, подхвачу по дороге. Все лучше, чем на своих двоих ковылять. Я, правда думал, что вещей у тебя поболе будет, а ты налегке путешествуешь.
– Привыкла брать только самое необходимое, – ответила я, с трудом залезая в высокую кабину.
Болтая без остановки, мой водитель Алексей Семенович, он же, как выяснилось, отец нотариуса Петра Алексеевича,
Довольно скоро показался указатель «Савино». Я заметила на въезде небольшой магазинчик с вывеской «Продукты», у которого что-то живо обсуждали местные жители. Сразу за ним начинались ряды аккуратных ухоженных домиков: деревянные избы соседствовали с добротными кирпичными домами, заборы из профнастила перемежались с невысоким штакетником, между березами, посаженными вдоль дороги, сновали суетливые куры, а растревоженные шумом грузовика собаки лаяли нам вслед. В моем представлении русская деревня вымирала: молодежь уезжала в города, а старики оставались доживать свой век в старых покосившихся домах, поэтому я сильно удивилась, увидев пусть и небольшую, но довольно оживленную деревню.
– Вот асфальт в том году положили, – рассказывал Алексей Семенович, – теперь до самого города по хорошей дороге домчать можно. А раньше, знаешь, как было, чуть дождь или весенняя распутица – все, только на тракторе и проедешь. – Клавкин дом последний на этой улице, на берегу пруда стоит, – добавил он, кивая в неопределенном направлении.
Наконец мы остановились у одного из новых кирпичных домов, водитель резво выпрыгнул из кабины и направился к калитке. Перевесившись через невысокий забор, пророкотал:
– Лидка! Встречай гостей!
Тут же дверь дома приоткрылась и из нее выглянула приятная женщина лет пятидесяти. На ней были обтягивающие джинсы и просторная рубашка, короткие темные волосы аккуратно уложены. Она приветливо махнула рукой и поспешила к нам по мощеной дорожке.
– Ну что ты шумишь, Семеныч? Всех кур мне перепугал! Твою тарантайку на всю деревню слышно! – шутливо возмутилась женщина.
Я к тому времени тоже выбралась из грузовика и растерянно стояла у кабины, не зная, что делать дальше. Женщина как будто почувствовала мою неловкость, потому что резко повернулась ко мне и представилась: – Здравствуй, Аня. Я Лидия Григорьевна. Можно просто Лидия.
Нотариус предупреждал, что ключ оставит у соседки, которая меня проводит и все покажет, и я была рада, что мне не придется входить в дом Клавдии одной.
– Рада познакомиться. Петр Алексеевич говорил, что вы все это время присматривали за домом. Спасибо большое!
– Ой, да какой там присматривала, – отмахнулась от меня Лидия, – иногда заходила проверить газ да воду.
Алексей Семенович, или Семеныч, как я тоже стала его мысленно называть, уже вытащил из кузова мой чемодан, махнул на прощание рукой и умчался на своем грохочущем грузовике дальше.
– Пойдем, Анечка, сначала
Я пыталась возражать, но Лидия Григорьевна мои вялые протесты проигнорировала.
– Нечего тут скромничать. Мы люди простые, деревенские. Тем более ты Верина дочка, я с ней в юности очень дружила, да и с Клавдией мы столько лет бок о бок живем. Так что ты нам не чужая.
Я в очередной раз поразилась тому, что обо мне в деревне все знают. Либо нотариус оказался слишком болтливым, либо у Клавдии от соседей секретов не было.
Лидия провела меня в большой красивый дом. Видно было, что хозяйка вкладывала много времени и сил в его обустройство. Внутри было тепло и уютно, а на светлой кухне уже был накрыт стол.
– У вас очень красиво, – заметила я.
– Спасибо, но ты лучше угощайся, Анечка, все свое, домашнее – предложила хозяйка, накладывая мне в тарелку дымящейся ароматной картошки, щедро политой растопленным сливочным маслом и присыпанной свежим укропом.
Очевидно, что в выражение «попить чайку» здесь вкладывали несколько иной смысл, но я не стала возражать и с удовольствием наслаждалась вкуснейшими блюдами, приготовленными гостеприимной соседкой. А к чаю Лидия Григорьевна вытащила из духовки свежеиспеченные пирожки, которые я с не меньшим удовольствием уплетала, запивая горячим сладким чаем. Пока я ела, Лидия Григорьевна завороженно рассматривала меня:
– Анечка, ну даже не верится, что мы с тобой встретились. Мне Клавдия говорила, что у Веры девочка родилась, Егорке моему тогда уже года три или четыре было, и я все надеялась, что вдруг вы приедете, познакомились бы, но, видно, не суждено было, – вздохнула Лидия.
– Лидия Григорьевна, вы, возможно, не поверите, но я понятия не имела, что все это время Клавдия была жива, – пояснила я.
– Да знаю, знаю, – заверила меня соседка. – Ну когда-то же должны были они помириться? Да что уж теперь говорить…
Она снова вздохнула и переменила тему:
– Расскажи лучше о себе, как ты? Что ты? Уж, наверное, замужем красавица такая?
Пришла моя очередь вздыхать, и я как могла кратко, не сильно вдаваясь в подробности, рассказала Лидии незамысловатую историю своей жизни.
– Не замужем, детей нет, – закончила я.
– Не велика беда! – всплеснула руками Лидия, – какие твои годы! Все будет, девочка! Все будет! У нас в деревне знаешь женихи какие, – заговорщицки подмигнула соседка.
Я улыбнулась и поспешила закрыть слишком личную и болезненную для меня тему. Тем более что деревенские женихи в мои планы точно не входили.
– А расскажите мне лучше о Клавдии. Вы же, наверное, ее хорошо знали?
Лидия тут же посерьезнела:
– Ой милая, да какой там! Клавдию никто толком не знал! Она с нами дружбы никогда не водила!
Из разговора выяснилось, что в деревне Клавдию не то, что не любили, скорее, не понимали. Всегда угрюмая, необщительная, при встрече только сдержанно кивала в знак приветствия. Она не останавливалась поболтать с соседками, не участвовала в деревенских сплетнях и спорах. Жила закрыто и уединенно, насколько это возможно в таком небольшом сообществе. Но, разумеется, многие подробности ее жизни были всем известны.