Семейное древо
Шрифт:
– С Клавдией Николаевной всю жизнь бок о бок соседствуем, с Верой, матерью твоей, за одной партой сидели. Я знала, что они поссорились, Вера уехала и с тех пор ни разу в Савино не возвращалась. Клавдия после ее отъезда совсем замкнулась, но я все равно к ней заглядывала время от времени. А как здоровье ее стало подводить, приходила каждый день. То приберу, то продукты принесу, иногда что-то приготовлю. Она, конечно, сильно возражала, но пожилой же человек, одна без помощи! Как можно? Так и нашла ее, когда инфаркт у нее случился. Вызвала скорую, в больницу с ней поехала. Ты уж прости, что тебе не сообщили, но тут никто не знал, как с тобой связаться. Только вот после похорон выяснилось, что у нотариуса
Я видела, что Лидия искренне сожалеет, что мне не удалось проститься с бабушкой, поэтому попыталась хоть как-то ее успокоить:
– Лидия, я все понимаю. Петр Алексеевич сказал, что у Клавдии Николаевны были четкие распоряжения на случай ее смерти, и, что самое интересное, она хотела, чтобы мне об этом сообщили только после ее похорон.
– Наверное, не хотела тебя обременять лишними заботами. Все предусмотрела. А ты мне лучше скажи, – Лидия снова сменила тему, – что с домом делать планируешь? Останешься у нас или продашь?
Несмотря на то, что я размышляла над этим последние три дня, ответа на вопрос так и не было, поэтому я просто ответила:
– Пока останусь, а там видно будет.
– Ну хорошо, я думаю, тебе у нас понравится, – с улыбкой заметила хозяйка.
Глава 2
Участок, отделенный покосившимся штакетником, разительно отличался от современного ухоженного дома Лидии. Дом Клавдии был каменным, судя по кладке и арочным окнам, еще дореволюционной постройки. Спереди было кованое крыльцо, настолько заросшее каким–то вьющимся растением, что сквозь сплетение его побегов едва можно было разглядеть дверь. Кое-где с фасада осыпалась штукатурка, обнажая кирпичный скелет здания. Сквозь пыльные окна внутрь едва проникал солнечный свет, дом казался заброшенным и неприветливым.
Чтобы добраться до крыльца, пришлось продираться сквозь высохшие заросли сорняков, которые заполонили весь двор и щетинились острыми иглами, преграждая дорогу каждому, кто решился проникнуть в дом.
– Какой… необычный дом, – сказала я, стараясь подобрать наиболее нейтральное слово, дабы не выдать своего разочарования. Я, конечно, ожидала увидеть заброшенную избу, но этот дом отчего-то пугал.
– Да, – согласилась соседка, – но ты не смотри, что он такой заброшенный. Само здание было построено еще в девятнадцатом веке, и раньше относилось к церковному приходу. С момента постройки храма здесь жил священник с семьей. В некотором роде, это настоящий памятник архитектуры.
Мы обошли дом и сквозь спутанные ветви одичавшего сада я разглядела церковь на другом берегу пруда, к которому от дома Клавдии вела шаткая деревяная лесенка.
– Если спуститься к пруду, видна будет старая усадьба. Но лестница совсем плохая, так что будь осторожнее.
Я заверила Лидию, что сломать шею не входит в мои планы, она рассмеялась и мы двинулись дальше. Сбоку к дому была пристроена большая застекленная веранда. От времени она покосилась, некоторые стекла были выбиты, какие–то покрылись сеткой трещин, деревянные ступеньки прогнили и провалились. Наверное, никто много лет уже не пользовался этой частью дома, и она явно нуждалась в капитальном ремонте.
Мы вернулись к крыльцу, и Лидия уверенно вставила в замочную скважину ключ. Он повернулся с трудом, соседке пришлось навалиться на дверь плечом, чтобы услышать заветный щелчок открывающегося замка.
– Попрошу Егора зайти смазать, иначе так и будешь с этим старым замком мучиться.
Я в очередной раз поблагодарила ее за заботу, а она, ставшим уже привычным жестом, от меня отмахнулась.
– Анют, ты не стесняйся, ко мне можешь всегда обратиться. И вообще, если страшно одной в доме оставаться, можешь пожить у меня. Места всем хватит.
–
– Да не выдумывай! Я только рада буду компании! А Клавдии дом всю зиму стоял нетопленный, весь отсырел небось. Но пойдем, сама все увидишь.
Дверь со скрипом отворилась, и мы вошли в дом. На нас пахнуло спертым застоявшимся воздухом и сыростью. Внутри ощущение запустения и заброшенности только усилилось. В темных углах клубилась пыль, сквозняки щекотали затылок и ледяной змейкой вились по ногам.
Клавдия умерла три месяца назад, но дом выглядел так, будто простоял заброшенным не одно десятилетие.
Внутри он оказался довольно большим, и комнаты могли быть просторными и светлыми, если бы не огромное количество разномастной мебели и тяжелые пыльные шторы, поглощавшие дневной свет.
Мы обошли все комнаты, около одной Лидия остановилась, подергала дверь и с удивлением обнаружила, что та заперта. У входа я приметила связку ключей, возможно, один из них отпирает эту дверь, но с этим можно разобраться позднее. Гораздо важнее было узнать, как пользоваться газовым котлом, где находится бойлер и включается вода. Лидия еще несколько раз предложила пожить у нее, но в очередной раз убедившись, что я не испугалась запустения старого дома, оставила меня осматривать его в одиночестве.
Мне было не привыкать жить в чужих домах и пусть этот сильно отличается от жилья, к которому я привыкла, пара дней уборки сделают его довольно сносным, а газовое отопление справится с сыростью и пронизывающим холодом.
Я закрыла за Лидией дверь и в очередной раз огляделась. В коридоре примостилась старая подставка для обуви, с рядами разномастных тапок и резиновых сапог, на вешалке рядом висели старый плащ и сильно поношенное пальто. На крючке у двери – та самая связка ключей. Я неспеша двинулась в сторону кухни, половицы сопровождали каждый мой шаг тихим поскрипыванием. Кухня была маленькой, но с большим окном, у которого стоял деревянный стол, накрытый клеенкой. Напротив – старинный буфет, за стеклянными дверцами которого был выставлен столовый сервиз в мелкий цветочек, хрустальные фужеры, фарфоровые чашки. Всю посуду покрывал толстый слой пыли – свидетельство того, что ею давно не пользовались. Вдоль другой стены расположились кухонные шкафчики, собранные из разных гарнитуров, плита и большая раковина. Там же располагался вход на веранду. Я заглянула сквозь решетчатые двери в пристройку и увидела большой круглый стол, окруженный старыми венскими стульями. Через мутные стекла я рассмотрела еще одну картину запустения: сквозь разбитые стекла залетала листва, пол и мебель были покрыты толстым слоем пыли и песка.
Рядом с кухней был санузел. Как типичный городской житель, я была уверена, что все удобства в деревне располагаются на улице, но нет, в деревенском доме было все для относительно комфортной жизни. Раковина и ванна были покрыты желтым налетом, плитка местами потрескалась, некоторые фрагменты и вовсе отсутствовали, но вода в кране была, а это уже что-то.
Следующая дверь вела в гостиную. Она была какой-то странной, неправильной формы и здесь было особенно мрачно: бордовый велюровый диван из 90–х соседствовал с потертым креслом из 60–х, в углу стоял проигрыватель, накрытый кружевной салфеткой. Сверху громоздился горшок с каким–то засохшим растением. Всю длинную стену занимала темно-коричневая лакированная стенка, все полки и шкафы которой были забиты книгами. Собрания сочинений, романы, детективы, ботанические справочники, российская и зарубежная классика – здесь было все, что душе угодно. Я не ожидала, что Клавдия была таким ценителем литературы. Хотя, что я вообще о ней знала?