Семейное проклятие
Шрифт:
Стюард, кативший мимо тележку с грязным бельем, обернулся, взглянул на женщину оценивающе. Калькуляцию произвел мгновенно – и показал Васе за спиной дамы сжатый кулак с большим пальцем вниз. В переводе на корабельный: «Взять с нее нечего».
Ничего. Обойдется он без швейцарских часов и обеда за чужой счет в дорогом ресторане. Даже сам купит пикантной незнакомке изумительную барбадосскую пина-коладу.
Он представил очаровательную кареглазку в купальнике, в одних трусиках-слингах… вовсе без них… и сердце затомилось от приятного предвкушения.
Дамочка, кажется, считала его мысли. По щекам разлился румянец. Она обернулась к дочке:
– Кристина,
Но девочка наехала на мать, как танк:
– И зачем я с тобой только поехала?! Тоже мне, карибский круиз! Уже послезавтра на берег сходим, а еще ни одного приключения! Ни намека даже!!!
– Барбадос, кстати, для приключений самое место, – встрял Василий. Со значением взглянул женщине в глаза. И тут же обернулся к ее дочери: – Я, например, знаю одно местечко, где корабль затонул. Он совсем неглубоко, безо всякого акваланга, просто с маской можно увидеть.
– Мама, ну наплюй ты хоть раз в жизни на свою мигрень! – умоляла Кристина.
И та сдалась:
– Ну хорошо.
Протянула Василию ладошку:
– Давайте тогда познакомимся. Меня Нелли зовут.
От ее прохладного рукопожатия его будто током пронзило.
«Мигрень, значит, у тебя, – весело подумал Вася. – Что ж. Приложу все силы, чтобы ее вылечить!»
Нет, все-таки ориентация у него – нормальная. Не геронтофил. Лучше уж безо всякой для себя выгоды соблазнить симпатичную – его лет! – женщину, чем принимать подарки от немощных старух.
Зарегистрировать образовательное учреждение у Аллы с Викторией Арнольдовной не получилось. Для этого требовалось нежилое помещение плюс куча разрешений. Пришлось написать в уставе, что они осуществляют всего лишь уход и присмотр за детьми. Кормят, умывают, выгуливают, а учить – вовсе не обязаны.
Однако Алла заявила сразу: «У нас занятия будут лучшие в городе!»
Программы, рекомендованные для государственных детских садиков, она даже изучать не стала. Составила собственный методический план. Вошли в него рисование, лепка, основы грамоты и счета, письмо (не буквы, конечно, только закорючки и палочки), английский, физкультура, музыка, танцы. Виктория Арнольдовна настояла еще на одном предмете: «Основы этикета». Даже маленькая Настя поучаствовала в составлении программы: предложила полчаса в день выделить на сказки. Вдохновенно расписывала:
– Но пусть малыши не просто слушают, а отвечают на вопросы, пересказывают, рисуют! Все как в школе!
– Еще скажи: сочинение пишут, – хмыкнула Виктория Арнольдовна. – Фантазерка!
Однако Аля дочку поддержала:
– А по-моему, отличная идея! Нужно только педагога найти хорошего.
К набору кадров Алла Сергеевна тоже подошла с размахом. Объявила через городскую газету конкурсный набор. Желающих поработать за достойную зарплату оказалось немало. Однако Аля безжалостно отсекла большинство опытных педагогов — кто привык муштровать детишек в муниципальных детских садах. В штат в итоге попали две недавние выпускницы пединститута – неутомимые и задорные. Бывшая няня из богатой семьи («С избалованными детишками ладит – значит, и в садике все получится», – решила Алла). А еще – неслыханная диковина для Калядина! – самый настоящий афроамериканец, родом из Нигерии, студент-заочник Института физкультуры. Ему доверили преподавать ритмику
Даже сотрудниц на должность нянечек подбирали со всем тщанием – Аля и на прежние места работы им звонила, и в поликлинике интересовалась: действительно ли такая-то оформляла у вас медицинскую книжку?
…Найти воспитанников – как и предсказывала Виктория Арнольдовна! – оказалось куда легче. В городские садики Калядина, как везде в России, на очередь надо вставать, едва ребенок родится, да и то не факт, что к трем годам возьмут. Те «счастливчики», кому мест хватило, тоже не всегда в государственных учреждениях приживались. Одни болели постоянно, другие изо дня в день истерики закатывали: «Не хочу туда!» – у какой матери сердце выдержит?
А платежеспособные клиенты в Калядине были. Градообразующим предприятием управляли французы, его топ-менеджеры, как злословил обыватель, деньги гребли лопатой. Две частные поликлиники есть, успешный кирпичный завод, фитнес-клуб – их руководство, конечно, тоже не бедствует. И своих детей элита с удовольствием отправила в первый в городе частный садик.
Хрестоматийный персонаж – на бандитской черной машине и с пальцами веером – среди родителей, к счастью, был единственный. Местный браток по имени Ростислав. Выглядел он совершенно так, как в сериалах показывают: коренастый, кряжистый. С мощной шеей – ее плотно облегала толстая золотая цепь. Ездил по утрам на черном «Мерседесе», а вечерами – на черной же «БМВ».
А вот юной красотки-блондинки на должности жены у братка не было.
– Выгнал я ее, потаскушку, – доверительно сообщил Ростислав Алле Сергеевне. – И сына себе оставил.
Сын – ангельского вида мальчик, белокурый, ясноглазый, с тонкими чертами лица – отца обожал и подражал ему во всем. Ладно, привычку обращаться к воспитателям «Эй, ты!» и водружать ноги на парту во время занятий изжили довольно быстро. Но юное создание (пяти лет от роду) еще и материлось – вдохновенно, богато. Причем папа – а возил ребенка в сад всегда он, шоферу наследника не доверял – от Алиных претензий только отмахивался: «Не придирайся. Как еще парню свои эмоции выражать?»
Прочие дети с восторгом усваивали словечки, с удовольствием щеголяли новым знанием у себя дома. Родители, естественно, возмущались.
Аля уже собралась белокурого ангела просто выгнать. Однако дочка – Настенька была практичной не по годам – подсказала выход из педагогического тупика:
– Мам, да ты его штрафуй лучше! За каждое матное слово! Они богатые, вот пусть и делятся капиталами.
Требовать с мальчика (или с его отца) денег Алла не стала. Но дочкину идею использовала. Ввела в саду систему «монеток» – специально пришлось заказывать ярко-желтые блестящие жетончики. За успехи в учебе – извольте получить, за хулиганство – отдать. Меняться на игрушки или любые другие предметы запрещено категорически.
«Денежки» в саду прижились. Дети вовсю за ними охотились, и главным охотником оказался сын братка Ростислава. Хотя что ему, казалось бы, ничего не стоящие кругляшки, если папа уже карманные деньги выдает по пятьсот рублей в день? Но он стоял за монетки насмерть. Выслуживался на занятиях, постоянно приставал к воспитателям: «Что еще сделать, чтобы монетку получить?» А главное, материться в саду перестал – потому что каждое грубое словечко «золотого» кругляшка ему стоило. Зато, едва отец его за калитку выводил, отрывался по полной программе. Виктория Арнольдовна со смеху умирала: