Семейные хроники Лесного царя. Том 2
Шрифт:
— Он же плавать не умеет! — вспомнил Тишка в ужасе. Торопливо скинул сапоги и прицелился броситься ласточкой в реку спасать…
Грюн, вылетев из кустов, подскочила к нему, ухватила за рукав, остановила — взволнованно указала на беспокойно скачущий в прибрежной осоке деревянный поплавок.
— Он еще и в сети запутался?! Он же так точно утонет!
Светозар решительно выдернул нож из ножен у пояса, стиснул рукоять в кулаке. Перед тем как кинуться в воду, он громко свистнул Полкану, чтобы конь бросил выискивать в лесу дичь и скорее поспешил к ним.
Второй плеск — и Грюнфрид осталась на берегу одна,
Когда две мокрые головы наконец-то показались на поверхности, отнесенные течением ближе к середине реки, Грюнфрид едва их разглядела за пеленой льющихся из глаз слез. Полкан, летевший на зов во весь опор, только-только подоспел — черной стрелой мелькнул мимо гоблинки, поплыл на помощь. Ухватившись за холку приблизившегося коня, Светозар другой рукой продолжал поддерживать Рууна. Пока они так возвращались к берегу, Грюн утерла слезы и торопливо отбежала в сторонку, к брошенным в спешке сумкам. Там она первым делом сломала свою рогатку и со злостью — на себя саму! — вышвырнула щепки в заросли, опустошила все карманы от сосновых шишек, высыпала «снаряды» из котомки. И только после этого взвалила на себя все сумки и поволокла к спутникам, чтобы те могли переодеться в сухое после «купания».
— Ты опять меня спас, — на берегу заметил Руун без улыбки, после того как достаточно пришел в себя и хорошенько прокашлялся.
— Прости, я не сообразил, что ты не дружишь с водой, — виновато ответил Тишка, отжимая в кулаке потемневшие золотые кудри, заметно отросшие за время странствий.
— Вода точно не моя стихия, — пошутил Руун.
— Тебе нужно было обернуться ящером и спалить пчел огнем! — осенило Светозара.
— Ос. Это были осы, — машинально поправил дракон. — Плеваться огнем я ведь умею и в человеческом облике. Я действительно сглупил, ты прав, так и следовало сделать. Впредь буду умнее!
— Впредь? — улыбнулся Светозар. — Надеюсь, осиные гнезда не каждый день будут сыпаться тебе на голову, чтобы ты успел к этому привыкнуть.
Руун тоже посмеялся, но без особого веселья. Он оглянулся на притихшую Грюн. И гоблинка не посмела отвести взгляд, увидев на дне глаз дракона виноватую печаль. Он знал, что гнездо сбила она, но не сказал Светозару, он даже ей ни слова не сказал в упрек! Как будто он сам был виноват больше нее в случившемся. В том, что сейчас едва не утонул. Или, вернее сказать, в том, что снова остался жив? Не исполнил ее сокровенное желание.
— Грушенька, ты что, плакала? — заметил ее состояние Тишка. Протянул к ней руки, зовя в утешающие объятия. — Маленькая, ты перепугалась за нас? Ну и зря! Ты такая молодец, что указала мне
Гоблинка снова захлюпала носом из-за незаслуженной похвалы. Кинулась на шею, только не к Светозару, а ко всё понимающему Полкану.
— И тут ты права, Полкан тоже молодец! — с неловкостью улыбнулся Светозар. Он всё так же не выносил девичьих слез, особенно по малопонятной для него причине.
Руун чихнул. Отвернулся, прикрылся ладонью, постарался потише, но клуб дыма его выдал.
— Быстро переодеваться в сухое! — скомандовал Светозар, отбросив шуточки.
— Пожалуйста, только не надо больше мазать меня бальзамом! — жалобно взмолился дракон. — У меня от него всё чешется.
— Хорошо, — слишком легко согласился Тишка. — Я нашел лекарство получше, маминой рецептуры. Всего пара капелек на язык — и никакого першения в горле и чихания!
Дракон сам был бы не рад першению и чиханию, поэтому кивнул. Послушно открыл рот, высунул язык, подставил под крошечный пузырек, получил свои пару капель, рот закрыл… И замычал, выразительно выпучив глаза, принялся стискивать и разжимать кулаки, раз язык онемел от горечи и сказать крепкое словцо не получалось. Вскочил, энергично прошелся по берегу, пару раз пнув попавшиеся на пути травяные кочки.
— В отличие от папки мама у нас строгая, — пояснил Груше Светозар. — Она считает, что смягчать вкус снадобья мёдом или чем-то еще, чего не должно быть в рецепте, означает его испортить. Чем лекарство противнее, тем реже станешь болеть!
Зато себе на удивление Руун больше ни разу за день не чихнул. Удостоверившись, что лечение подействовало и простуда не возвратилась даже после «купания», Тишка ограничился тем, что на вечернем привале всех за компанию напоил ароматным чаем из отвара малины, коей благодаря Грушеному усердию запаслись на неделю вперед.
_________
Грюнфрид не находила покоя в сомнениях.
Они продолжали путь. Ее спутники посмеялись над произошедшим и оставили все неприятности в прошлом. Светозар и Руун, даже Полкан наслаждались дорогой и окрестностями. Чем ближе подходили к границам эльфийских земель, тем красивее делалась природа, перед путешественниками открывались виды, один прекраснее другого! Ради таких пейзажей Руун снял с самого себя запрет на полеты, пробормотав в оправдание, будто они достаточно далеко забрели, чтобы опасаться гнева принцессы.
Только Грюн сидела в седле унылая, как нахохлившийся зяблик. Что ей красоты? Водопады, луга, холмы, долины — чуть больше цветочков, чем везде, чуть иначе бугрится земля, чем обычно, чуть выше деревья и раскидистей кроны. Куда больше внешнего мира ее занимал свой собственный мир внутренний. В нем всё смешалось! Сожаление и ненависть, жажда мести и чувство вины, ревность и понимание бесплодности своих мечтаний, бесполезности порывов… У нее голова шла кругом!
— Грушенька, ты от Рууна простудой не заразилась? Какая-то ты вялая сегодня, — обеспокоился Светозар, ехавший в седле позади гоблинки. Он проверил прохладной ладонью ее лоб, приподняв кудрявую рыжую челку. — Да вроде не горячая… Если будет першить в горле, ты дай мне знать, хорошо?