Семейные хроники Лесного царя
Шрифт:
— Сильван, не ворочайся… — сквозь сон пробормотал Руун. Не открывая глаз, сладко потянулся всем телом — и тут же прижал охнувшего Тишку, обхватив руками и ногами.
— Доброе утро! — шепотом приветствовал Светозар, когда ему позволили вздохнуть.
Руун распахнул глаза, уставился на парня в своих руках, не понимая… И медленно внутренний свет безмятежного счастья погас в его улыбке, превратив в печально-унылую маску добродушия.
— А, это ты… Привет. Прости, что так налег на тебя.
—
— Нет… Ох, еще раз извини, что так получилось! Я случайно обернулся, обычно не…
— Тише, Грушеньку разбудишь!
— Кого?
— Грюн! Это мы ее с Полканом так переиначили, Грушей.
— О да, подходящее имя, она тот еще фрукт…
— Проснитесь!!! Скорее просыпайтесь!!!
Их интимное перешептывание прервал взволнованный крик снаружи. Вскоре в дверь сунулась лохматая голова Эжена Флорантена, взволнованного, запыхавшегося и слегка бледного от переживаний.
Светозар не успел оглянуться, как над ним в один миг расправил крылья и пригнул шею дракон. Не сразу сообразив, что за вопли и кто именно вторгся в его логово, Руун инстинктивно встал в боевую стойку, готовый защищать своё. Видимо, своим и самым ценным на данный момент он признал Светозара. Тишка мельком подумал, что ему приятна такая забота. Хотя, возможно, дракон так счел просто из-за того, что они спали в обнимку, вот и спутался спросонья.
Разбуженная шумом Грюн выскочила из свертка одеял — и от резкости пробуждения без раздумий поступила примерно так же, как дракон: выхватив невесть где припрятанный кинжал, встала в воинственную позу впереди Светозара.
Узрев двойную линию обороны и пытающегося не расхохотаться полуэльфа, Эжен захлопал глазами. С трудом вспомнил, зачем прибежал от башни и почему истошно орал на бегу:
— Ее высочество прекрасная Клер-Элиан изволила пробудиться от грез сновидений и обнаружила, что победитель дракона и покоритель ее сердца сбежал из заточения на балконе. Она полагает, что он не мог улететь, как небесная птица, ибо не имел крыльев. Впрочем, она не исключает вероятности, что рыцарь был на самом деле дивным ангелом, скрывшим свои белоснежные крылья от ее проницательного взора до времени. Однако более принцесса склоняется к мысли, что пленника выкрал дракон. Якобы ящер проявил хитроумие и притворился побежденным, но дождавшись удобного момента, сделал ответный ход, сгорая от желания провести повторный поединок и взять реванш над тем бесстрашным рыцарем, что прилюдно оскорбил его достоинство, уронив оное в глазах самой прин… Ай! Ох, это ты…
Из-за плеча Эжена в дверной проем просунулась рогатая голова Полкана. Рыцарь оглянулся, вскрикнул от неожиданности, увидав зловещие клыки на улыбающейся морде прямо у себя перед носом, и наконец-то оборвал свою витиеватую речь
— И что? — зевнув, уточнил Светозар. Похлопал по холке дракона, чтобы не нависал над ним, погладил по голове гоблинку, чтобы расслабилась и опустила кинжал.
— П-принцесса громко ругается неподобающими для прекрасной дамы выражениями, топочет ногами, визжит и требует от меня догнать и вернуть назад пропавшего рыцаря, — упавшим голосом подытожил Эжен Флорантен. — Мне кажется, вам нужно поскорее уехать, иначе она явится сюда лично, чтобы узреть драконьи останки.
— Отличная мысль, мы непременно воспользуемся твоим советом и тронемся в путь, как только, так сразу, — недовольно пророкотал дракон. Спустившись с кровати, он направился к очагу, где залез длинным носом в котелок, проверить содержимое. — Эжен, ты будешь с нами завтракать? Остывшей похлебкой из кабана… Ай! Мелкая заноза, ты!..
— Что случилось, Руун? — окликнул его Светозар, всё еще зевавший и потягивавшийся.
— Ничего, заноза в хвост попала! Маленькая, не важно, само пройдет, — торопливо отговорился Руун Марр, одарив ухмыляющуюся гоблинку коротким рычанием и мрачным прищуром.
Груша, как ни в чем не бывало, убрала ногу с кончика длинного хвоста, который словно бы нечаянно прижала пяткой к граненому черенку оброненного на пол половника. Кто бы мог подумать, что хвост крылатого ящера окажется такой уязвимой и чувствительной частью драконьего тела!
Пробормотав извинения, Эжен быстро ретировался — струсил делить трапезу с бывшим неприятелем. Тем лучше, без него Руун снова обернулся человеком, всё-таки руками хозяйничать было удобнее. (Правда, перед уходом рыцарь вызвал дракона на минутку о чем-то посекретничать с глазу на глаз. Тишка и сам не стал подслушивать, и гоблинке не позволил. Мало ли у этих двоих может быть общих тем для разговора, ведь столько времени были соседями — и вот настало время расставаться!)
После короткого завтрака дракон при содействии Полкана соорудил из останков двух свежесъеденных вепрей свой собственный труп, который должен был избавить принцессу Клер от подозрений. («Скажешь, что я метался в агонии всю ночь, а на рассвете вспыхнул от внутреннего огня и сгорел дотла», — велел Руун Эжену перед прощанием.)
После этого дракон попросил всех зрителей отойти на безопасное расстояние и зажмуриться. Разумеется, Тишка и Грюн послушно закрыли глаза ладонями и подглядели сквозь неплотно сжатые пальцы. Рууну не потребовалось менять обличие, он даже из человеческого горла «кашлянул» такой струей пламени, что кабаньи кости и остатки шкур мгновенно вспыхнули. Когда же огонь погас, Тишка по достоинству оценил задумку: обуглившиеся останки сложились в живописный скелет дракона.