Семейные тайны
Шрифт:
Он затормозил на подъездной аллее. Дом был погружен в темноту, только на крыльце горела одинокая лампочка. А ведь сегодня пятница, вздохнул Филипп. И еще даже не полночь. Вот вам и могущественные Куинны! Было время, когда они с братьями до рассвета шатались по городку в поисках приключений. Этан был менее заводной, чем он и Кэм, но, если уж им удавалась утянуть его с собой, тот не давал спуску. Братья Куинны тогда не имели привычки ложиться спать по пятницам.
А сейчас, думал Филипп, выбираясь из джипа, Кэм наверняка пригрелся под бочком у своей
Везет же чертякам!
Зная, что не сможет уснуть, Филипп обошел дом и направился к берегу. Там лес подступал почти к самой воде.
По ночному небу катила круглая луна, отбрасывая мягкий белый свет на темную поверхность воды, густые кроны и морскую траву. В прибрежных зарослях монотонно стрекотали цикады, где-то в чаще ухала сова.
Может быть, звуки большого города более приятны слуху, но этот уголок всегда был мил его сердцу. Он, конечно, скучает без театров, музеев, экзотических блюд и разношерстного общества, однако как не оценить покой и стабильность, царящие здесь день за днем из года в год?! Без этого, теперь был убежден Филипп, он рано или поздно вновь оказался бы в канаве. И умер бы там.
— Просто покой и стабильность тебя никогда не устраивали. Ты всегда хотел большего.
Филипп похолодел. На берегу в лунном свете, просачивающемся сквозь деревья, стоял его отец. Его отец, которого он похоронил полгода назад.
— Я же выпил всего одну кружку пива, — пробормотал Филипп.
— Ты не пьян, сынок. — Рей шагнул к нему. В его серебристой гриве и сияющих синих глазах, полнящихся юмором, мерцали лунные блики. — Сделай глубокий вдох, пока не упал в обморок.
— Ух, — протяжно выдохнул Филипп, однако звон в ушах не прекращался. — Сяду-ка я, пожалуй. — Он медленно, словно дряхлый старик, опустился на траву. — Я не верю в привидения, — сказал он, обращаясь к воде. — А также в перевоплощения, загробную жизнь, встречи с умершими и прочие паранормальные явления.
— Ты из всех троих всегда был наибольшим прагматиком. Всегда считал, что реальны только те объекты и явления, которые можно увидеть, потрогать, понюхать.
Рей сел рядом с ним и, удовлетворенно вздохнув, вытянул вперед ноги в потертых J джинсах. Он скрестил лодыжки, и Филипп увидел на нем старые рыбацкие башмаки, которые самолично почти полгода назад упаковал в коробку вместе с другими вещами для Армии Спасения.
— Ну, — весело продолжал Рей, — ты ведь видишь меня, верно?
— Нет. У меня галлюцинация, вызванная, вероятно, переутомлением и вынужденным половым воздержанием.
— Я не стану спорить с тобой. Больно уж ночь хороша.
— А я, пожалуй, поспорю, — сказал Филипп. — Мне до сих пор не дает покоя твоя нелепая смерть. Как ты погиб? Вопросов уйма. Так что попробую порассуждать.
— Я догадывался, что из троих ты самый крепкий орешек. Всегда на все имел ответ. Да, я знаю, тебя мучают неразрешенные загадки. В тебе клокочет гнев. Ты
— У меня нет времени бегать по врачам. В моем расписании не осталось места для сеансов психотерапии.
Рей расхохотался.
— Парень, я же сказал: ты не пьян. И уж тем более не сумасшедший. Ты просто большой упрямец. Ведь у тебя гибкий ум, Филипп. Почему ты не хочешь допустить, что это возможно?
Филипп обнял себя и повернул голову. Да, это лицо отца — широкое, морщинистое, полное жизни и юмора. В лучистых голубых глазах пляшут лукавые смешинки, ночной ветерок теребит седые волосы.
— Потому что это невозможно.
— Когда мы с матерью взяли вас к себе, некоторые говорили, что наша затея обречена на провал, что создать нормальную, полноценную семью мы не сможем. Они заблуждались. Если бы мы прислушались к ним и действовали по законам логики, ни один из вас не стал бы нашим сыном. Но судьба не признает закономерностей. Как есть, так и есть. Вам было предначертано стать нашими сыновьями.
— Ну хорошо. — Филипп протянул к отцу руку и словно ошпаренный отдернул ее. — Как я могу поверить? Как я могу коснуться тебя, если ты призрак?
— Потому что тебе это нужно. — Рей небрежно потрепал его по плечу. — Я еще побуду в этом мире некоторое время.
Филипп почувствовал, как к горлу подступил комок, а в животе завязался узел.
— Почему?
— Не все дела довел до конца. Придется тебе с братьями отдуваться за меня. Ты уж извини, Филипп.
Нет, не может быть, убеждал себя Филипп. Он просто грезит наяву. Вероятно, это первая стадия психического расстройства.
Теплый влажный ветерок обдувал лицо. В траве все так же стрекотали цикады, в лесу по-прежнему ухала сова.
Если это видение, следует выжать из него все, что можно, решил Филипп.
— Говорят, ты покончил жизнь самоубийством, — медленно произнес он. — Страховая компания оспаривает требование о выплате денежного возмещения.
— Надеюсь, ты понимаешь, что это полнейшая чушь. — В голосе Рея теперь сквозили раздражение и досада. — Я не стал бы искать легкого выхода. Мне нужно было заботиться о мальчике.
— Сет твой сын?
— Могу сказать одно: он принадлежит мне.
С болью в висках и в сердце Филипп опять воззрился на воду.
— Мама была еще жива, когда он родился.
— Знаю. Я никогда не изменял твоей матери.
— Тогда каким образом…
— Ты должен принять его ради себя. Я знаю, он тебе небезразличен и ты делаешь для него все, что в твоих силах. Остался последний шаг. Принять его. Он нуждается в тебе. Ему нужны вы все.
— С ним ничего не случится, — мрачно сказал Филипп. — Мы этого не допустим.
— Если позволить, он изменит всю твою жизнь.
Филипп коротко рассмеялся.
— Уже изменил, уверяю тебя.