Семейство кошачьих
Шрифт:
Десять листов стандартного текста рассказали мне обо мне же сухим тоном настоящего профессионала. Каждая моя черта характера была вытащена наружу, раскрыта и продемонстрирована в деталях. Не скрою, было интересно, но на девятнадцатой странице я почувствовала себя не просто голой, а лишенной кожи и вывернутой наизнанку. Такое не думают, не пишут и не говорят о близких людях вслух. После такого подробного анализ человеческих тараканов люди перестают быть близкими: кому понравится копаться в мусорном бачке? А кто обрадуется, что в нем покопались, да еще половину тщательно охраняемого
Заставляло скрежетать зубами иное...
Впервые в жизни мне мужчина приглянулся и вызвал желание на вкус, цвет и обоняние попробовать те самые физические отношения между разнополыми особями, но вот незадача оказался он... Нет, не подонком, насильником и убийцей - хуже! Он оказался ПСИХИАТРОМ!!!
Правда, если подумать, то в чем-то мы идеальная пара...
Я хихикнула.
– Маша, все хорошо?
– мужчина оторвался от разглядывания собственных пальцев.
– Угу, мне еще пять минут надо. Принять, осознать, так сказать, разложить по полочкам, - Петр нахмурился, но возражать не стал.
Я достала из сумки ручку и более внимательно прочитала последний лист с обеих сторон. Расчеркав его сверху до низу бросила всю пачку на стол Котову.
– За идею пять, а изложение два. Тебе действительно необходим учебник русского языка. Что еще мне посоветуешь? Может визитку дашь или телефон скорой психиатрической помощи?
– Ты невнимательно читала. Ты не сумасшедшая. Твои фобии носят характер запретов и не более того. Вот, - он протянул мне другую распечатку, подшитую в папку.
– Здесь рекомендации, которые помогут тебе избавится от них.
– Спасибо. А можно вопрос?
– не хотелось верить, что на этом мы расстанемся. Раз и навсегда. Мужчина кивнул.
– В твоем отношении ко мне было хоть что-то личное? Просто сложно поверить в то, что ты расточал свое медовое обаяние исключительно ради работы
– Обижаешь, я профессионал, - отрицательно покачал головой Петр.
– И чертовки обаятельный мужчина!
– не без гордости заключил он.
– Прощай, Маша Кошкина. Приятно было познакомиться.
Он выставляет меня за дверь? Милый поступок самого обаятельного человека на свете. Принцип "сделал дело - гуляй смело" в действии. Только погулять отправляют меня. Тогда не стоит задерживаться. Хоть и не хотела, но дверью хлопнула. Случайно.
На небольшой кухоньке пили кофе из белых чашек необычной треугольной формы двое: моя подруга и сборная мясная солянка из девичьих мечтаний. Увидев меня, подруга встала с улыбкой, но заметив недовольную сморщенную в преддверии слез морду лица села обратно.
– Удачно поговорили?
– неуверенно спросила она.
– Да. А вот с тобой я месяц разговаривать не буду!
– Три недели, - предложила свою цену Ира.
– Две и это мое последнее слово!
– Договорились!
Парень смотрел на нас непонимающим взглядом. Откуда ему знать, что мы всегда ссорились и мирились строго по расписанию? Зачем ругаться, а потом мучаться угрызениями совести, сомневаться кто должен сделать первый шаг к примирению и думать, а примут ли его
Обещание я выполнила: не проронила ни слова, даже на электронные письма не отвечала. Кошку с подросшими котятами и ту вручила молча. Также молча забрала двоих помеченных мерзавцев, тут же вцепившихся острыми зубками в мою руку. Зачем два? А чтобы Котову ни одного не досталось! Таким, как он, общество защиты животных должно запретить держать домашних любимцев! Ну а пока такого запрета нет я не позволю всяким экспериментаторам от психиатрии использовать в своих целях живых существ. Он на мне достаточно потренировался, моральный убийца в белом халате!
Откровенно говоря, я задалась целью отомстить Котову. Придя домой вечером, выплакалась, прооралась, прочитала три романа из разряда сентиментальной литературы со слезодавительным концом, снова проплакалась, забылась тревожным сном под утро, а проснулась с единственной мысль: Петру необходимо кое-что уяснить из раздела профессиональной этики. Я не давала разрешения себя исследовать и тем более лечить...
Хотя методику лечения наизусть выучила и как бы не были противны советы доктора Франкенштэйна, я последовала им всем. Одна. Без помощи, восторженных свидетелей и аплодисментов в конце. Раз профессионал сказал, что я не умру, значит, не умру. И, представьте себе, не умерла!
Нет, фобии никуда не пропали, но по чуть-чуть я стала их брать под контроль. К концу второй недели, план полностью созрел в моей бредовой голове: нанесу удар по самому дорогому... Нет, по, хм... дать железным сапогу не получится, но есть другое сосредоточие мужского достоинства...
Следующую неделю я следила за паркингом. Узнала в какое время Котов покидает здание, где расположены камеры видеонаблюдения и когда меньше всего народа на стоянке. Приобрела черную водолазку, черную же мешковатую куртку, штаны, бросовые распродажные черные кроссовки и лыжную шапочку с прорезями для глаз. И бейсбольную биту. Ира критиковать не стала, наоборот, она согласилась постоять на стреме в тот момент, когда я буду крушить железного коня товарища Котова... Но... В день и час икс я просто не смогла этого сделать. Эх, где бы добыть горшочек смелости... Плюнув себе под ноги, я удалилась, окончательно распрощавшись с прошлым.
Правда, оно на через день заявилось ко мне работу. В весьма скверном настроении, надо заметить.
– Кошкина!
– на весь опен-спэйс заорал Петр.
Я выглянула из-за монитора и потрясенно воззрилась на него. С чего это айсберг, устав ждать Титаник в условленном месте, отправился дрейфовать? И что ему надо от моей утлой лодчонки?!
– Совесть есть?
– мужчина грохнул кулаками по моему столу.
– Тебе на нее право собственности, заверенное у нотариуса предъявить или достаточно честного слова?
– я на метр отъехала на стуле. По-моему у доктора выдалась трудная неделя общения с пациентами.