Семьи.net (сборник)
Шрифт:
— Марьяна, ну давай же скорей, едут ведь! — крикнул Федор, не поворачиваясь.
— Да бегу уже! — на крыльце дома, завязывая на ходу платок, появилась Марьяна — немолодая уже, но статная, гибкая и по-своему привлекательная женщина. — Борщ с огня снимала.
— Борщ… — Федор невольным движением оправил пиджак, стряхнул со штанины прибитую ветром соломинку.
Небольшой зеленый автобус с яркой военной эмблемой на боку остановился напротив калитки. С коротким шипением открылась дверь, потом закрылась. И автобус, поднатужившись,
А на дороге остался совсем молодой парнишка в черно-сером солдатском комбинезоне, с небольшим рюкзачком на плече. Был он худой и какой-то блеклый на первый взгляд. Лишь яркой искоркой горела единственная медаль на его груди.
Он медленно, словно опасаясь чего-то, подошел.
— Добрый день… Здесь живут Марьяна Денисовна и… Федор… Федор Иванович?
В руке он мял какую-то бумажку.
Федор чуть улыбнулся.
— Да ладно уж, какие мы тебе Федор-Ивановичи… Вот мамка твоя. А я — батя. Так и называй. Ну проходи, проходи, — Федор распахнул калитку. — Здравствуй, сынок, заждались тебя.
Паренек не двинулся с места. Лишь быстро переводил смущенный взгляд с одного родителя на другого.
— Да что ты застеснялся-то! — Федор взял парня за рукав и буквально затащил во двор. Крепко обнял его, затем то же сделала и Марьяна.
— Меня Ахмедом зовут, — спохватился солдат.
— Да уж помним! — коротко рассмеялся Федор. — Давай мне вещи, проходи в дом, обедать будем.
На самом крыльце Ахмед вдруг остановился.
— Пахнет у вас тут как… Травой, речкой…
— Будет тебе и трава, и речка — все будет. Ты проходи, сынок.
В доме было тихо, лишь какая-то взбесившаяся муха яростно стучалась о стекло. Ахмед скромно и аккуратно ел борщ, стараясь не греметь ложкой. Не столько ел, сколько делал вид, настороженно стреляя взглядом из-подо лба. Наконец отставил тарелку.
— Вкусно очень. Спасибо.
— Эй, сынок, так дело не пойдет, — покачал головой Федор.
Поднялся, достал из буфета бутылку и три небольших рюмочки.
— Вот так… Тебе, я гляжу, терапия нужна. А то совсем как не родной.
— Нет, нам не разрешали! — испугался Ахмед.
— А я — разрешаю! Я — батя твой, понял? И главнее меня сейчас никого нет, вот так! Мать, давай свои котлеты, или что там у тебя…
Марьяна поспешила к плите.
Федор оказался прав — «терапия» подействовала. У Ахмеда и щеки порозовели, и взгляд стал не такой колюче-испуганный.
Было видно: мало-помалу солдатик осваивается в родительском доме.
— Ну, ты хоть расскажи, сынок, как ты там? Как служишь? Вот, гляжу, и орден у тебя.
— Да какой там орден, медаль просто, — смутился Ахмед.
— Просто или не просто, а медали тоже за так не раздают. Ты расскажи, что прошел. Нам же с мамкой тоже знать надо.
— Да что там… у меня всего один бой и был, — Ахмед простодушно развел руками. — Только успели из самолета выскочить, приказ —
Федор покачал головой, сведя брови. Протяжно вздохнул.
— Это кто ж вас так не пожалел? Небось, с норвежских линкоров прилетело?
— Нет, норвежцы сейчас в Баренцевом море застряли, им не до нас, там индусы их жмут. Говорят, нас сверху ударили, с орбитальной батареи. Украинцы, кажется.
Ахмед помолчал, глядя в пустоту.
— Там вообще сейчас ничего не поймешь. Все перемешалось.
— Ну, мы тут тоже мало чего понимаем, — пожал плечами Федор. — Ты, сынок, за свою землю стоишь — вот это понимай. Остальное — пыль. Все эти японцы, арабы, болгары — они за деньги дерутся. Арктическая нефть, алмазы, золото… А за тобой сейчас твоя земля, твои люди, мы с мамкой твоей. Значит, и правда на твоей стороне.
Он помолчал, покачивая головой.
— Слышь, а белорусы-то как? С нами еще?
— С нами, — кивнул с улыбкой Ахмед. — В наших УБК специальности получают, потом в наших же частях служат. И сражаются хорошо. Отлично даже.
— Да отстань ты от него со своей политикой, а? — всплеснула руками Марьяна.
Скрипнув дверью шкафа, она достала стопку вещей и положила на диван.
— Ты переоденься, сынок, тут все чистое. Небось, устал от казенного белья. А лучше вздремни с дороги, я постелю сейчас.
— Это верно, — Федор хлопнул ладонями по столу. — Отдохни часа три, а я пока удочки налажу, наживку заготовлю. К вечером на реку пойдем. Ты такой рыбалки нигде не увидишь, хоть всю землю обойдешь.
— Опять он за свое, — покачала головой Марьяна. — Сын на ногах едва стоит, а ему все рыбалка.
— Да я б и тебя взял, чтоб понимала, что к чему. Но ты ж, старая, всю плотву своим ворчаньем распугаешь.
Ахмед взял в руки мягкую домашнюю рубашку, осмотрел, помял пальцами. Незаметно принюхался, ловя тонкий аромат мыла.
Вдруг помрачнел.
— Вы меня простите, — сказал он. — Я вам подарков никаких купить не успел. С аэродрома — сразу сюда…
— Да какие подарки! Ты — самый главный для нас подарок. Да, мать?
Рыбалка и в самом деле была волшебная. Вода стояла тихая, сонная, будто ее утюгом прогладили. Лишь у берегов иногда раздавался мягкий плеск. Сквозь кроны деревьев сыпало сотнями лучиков уходящее солнце.
Ахмед сидел, неловко держа удочку и улыбаясь. Даже во сне он не ощущал такого ласкового и чарующего покоя. Словно сама жизнь из тайных запасов вручила ему самый сладкий и волнующий свой кусок, непознанный и неисчерпаемый.