Семьи.net (сборник)
Шрифт:
— Если передвигаться быстро, держаться лесов, всяких незастроенных мест, то там сигнал нечеткий. Главное — добраться до рынка. Дальше вас тоже пластина глушанет, — объяснял многоопытный Влад. — Перед проходом через границу расходимся по туалетам. Ты, — ткнул он в Кристу, — идешь в бабский. Оттуда выходим ровно через минуту. Так быстро нас не хватятся. И мечемся к выходу. Садимся в автобус, что идет в город. В любой. Пока все.
Некая непроработанность плана никого не смущала: выхода другого не предвиделось. Каждый день они ходили на занятия, решив назло училкам ни черта не учить и вести себя максимально плохо. Владу вести себя плохо удавалось лучше всех. Учиться он не любил всеми фибрами своей души, что с удовольствием демонстрировал окружающим.
Раньше в школе Алекс делал
Криста не могла себя вести плохо, потому что она и хорошо не могла себя вести. Зато отсутствие эмоций помогало вечной отличнице учиться из рук вон плохо. Криста рисовала геометрические фигуры черного цвета на экране учебного планшетника, послав этикет подальше.
— Новенькие ведут себя отвратительно! — отрапортовала психолог Ника Витальевна. — Они принципиально ничего не делают на уроках. Влад Синицин вообще нарушает все нормы поведения, принятые в нормальном обществе! Их нельзя брать в Штаты! — заключила она грозно.
— Придется, — вздохнул директор, — повторяю, тех, кого семьи отобрали, берем, не глядя на английский и уж подавно на этикет.
— От них там тут же откажутся! — Ника не желала брать треклятую троицу не оттого, что американцам они не понравятся, а потому что понимала, какой геморрой ей грозит в поездке.
— Шансов мало. Не откажутся. Вспомните, дорогая, как редко отказываются от заранее выбранных детишек, — директор скривился, словно съел кислятины. — Влад — самый проблемный. Но там такое сходство с погибшим оригиналом! Он может на голове стоять и говорить по-китайски, его все равно возьмут. Девчонка, та спокойная, как сфинкс. Из нее ни слезинки не выдавишь, ни улыбки. И что с ее незнания этикета? Язык она знает. Этикет подтянет на месте. Алекс? Он, пожалуй, единственный, не имеющий железных гарантий на взятие в семью. Но знаете, Ника, — директор смерил психолога жестким взглядом, — Витальевна, постарайтесь уж и Левина втюхать семейке, которая его заказала.
Выхода не оставалось. «Психологиня» вздохнула. Тащить двадцать детей им вдвоем с воспитателем — работа каторжная. Несмотря на все эти новомодные чипы, электронные «поводки», тыркающие током на расстоянии, мобильные осведомители, нервы в поездках истончались, превращаясь в тонюсенькие ниточки. А тут еще и три болвана, не понимающих своего счастья…
— Патриоты! — произнесла она, не удержавшись вслух. — У них только и разговоров про то, что из России уезжать не хотят. Остальные нормально едут. Не в Сибирь же их, как в старые времена. Некоторые к океану попадут. Патриоты! — Ника покачала головой.
— Побеседуйте с ними. Проведите работу. Вы ведь психолог. Объясните прелести проживания там. — Директор громко рассмеялся.
— Хорошо, — серьезно ответила психолог, — пошла убеждать в неотвратимости светлого будущего.
Несмотря на отвратительное поведение, поездка не срывалась. Влад в глубине души надеялся, что их оставят на перевоспитание. Раньше его лишали экскурсий, поездок за город, увеселительных мероприятий в детских клубах. Да чего только не лишали! Единственное, кормили регулярно: по закону лишать детей питания права не имели. Даже в тех коллекторах и приемниках, в которых воровали напропалую — хоть корку заплесневелого хлеба, — пищу выдавали четыре раза в день строго в соответствии с постановлениями о здоровом питании детей РФ.
Упертость персонала в плане отправки троицы в Штаты вскоре нашла свое объяснение. «Психологиня» собрала вечером ребят в одном из классов. До отъезда оставалось два дня. Ника Витальевна собралась с духом и начала краткую, но, как ей виделось, доходчивую лекцию.
— Дети! — высокопарно обратилась она к скромной аудитории, взиравшей на нее с нескрываемым сарказмом. — Вас отобрали в группу, являющуюся выдающейся в своем роде. Дети, выезжающие в США в составе данной группы, — она подняла указательный палец и потрясла им перед носами зевающих слушателей, — уже отобраны семьями. Согласно законодательству по вывозу детей семьи проверены
Первым не выдержал Алекс:
— У меня и у Кристы есть родители. Зачем нам новые?
Вопрос звучал логично, но психолог с подобным сталкивалась и ранее:
— Ваши родители за вами плохо присматривали! — припечатала она. — У тебя, Левин, отец пьющий, тунеядствующий элемент. В доме грязь! У Пирс мать антисоциальный элемент, не следивший за здоровьем дочери, — Ника переключилась на Влада. Вот где была благодатная почва для беседы. — А твоя судьба, Синицин, поворачивается в светлую сторону, меняет ракурс. Ты — сирота. Куда тебе тут податься? Опять бежать? С бандами свяжешься. Дальше — воровство, пьянство, криминал, наркотики! Семья в Америке тебя ждет не дождется! Их сын погиб. Ты на него похож как две капли воды. Вот повезло тебе, а ты не понимаешь. В отличие от твоих друзей, — скривилась психолог при слове «друзья», подчеркивая несуразность данного определения по отношению к Алексу и Кристе, — тебя возьмут, хоть ты тут на голове стой.
Она замолчала, и зря. Тут же Алекс снова вступил в беседу:
— Мы против. А если мы против, то нас не имеете права увозить. На решение суда родители подадут апелляцию. И Влад, если он — патриот и хочет жить на родине, тоже имеет право…
Договорить он не успел. В комнату вошел директор.
— Итак, — он хлопнул ладонью по столу. «Психологиня» вздрогнула, дети продолжали спокойно сидеть. — Вас никто не спрашивает. Ваши интересы максимально соблюдены. Органы опеки и надзора одобрили и подписали все бумаги. Разрешения на въезд и выезд получены. Апелляции на вас не поданы, а значит, нарушений нет. — Про неподанные апелляции директор приврал: их придерживали до того момента, когда дети пересекут границу. — Про сироту, — он кивнул в сторону Влада, — речь вообще не идет. Короче, послезавтра собрались и дружненько поехали. Нику Витальевну слушаемся. Семен Семеныча слушаемся. Рот лишний раз не открываем. Ясно? — рявкнул он напоследок и вышел, хлопнув дверью.
«Психологиня» снова вздрогнула. Ребята сжали плотнее губы, уставившись в пол. Криста, как сидела, рисуя черные ромбы в планшетнике, так и продолжала сидеть.
— Я закончила, — промямлила Ника, — расходитесь по комнатам, — она тоже покинула помещение, посчитав свою миссию на сегодня оконченной.
— Поняли? — спросил Влад. — В туалет пошел я, — он подмигнул друзьям.
— Я тоже, — откликнулся Алекс, подтверждая, что понял намек.
Криста захлопнула планшет и встала:
— И мне приспичило.
Ранним утром в день отъезда зевающую группу собрали в малом актовом зале. Документы и вещи положено было выдавать прямо перед выездом. Выдавали следующее: пять смен одежды, две пары обуви, предметы личной гигиены, телефон — куда ж без связи, карточку с некоторой суммой денег — иначе через границу американцы не пропустят, карточку с биометрикой. На биометричке уже были прописаны разрешения на выезд из России и на въезд в США.
Так у каждого члена группы оказался увесистый рюкзак за плечами, маленькое портмоне с карточками на шее и крохотный мобильник, браслет, подсоединенный к электронному «поводку» сопровождающих. Одежда была на всех тоже одинаковая: синие кроссовки, черные бесформенные джинсы, синие футболки — на сей раз с надписью «Russia, orphans, adoption agreed» [1] , а также синие кепки, светящиеся в темноте. А главное, одежда имела встроенные чипы, оповещающие о местонахождении владельца. Директор считал, что чипов мало не бывает: сопровождающие воспитатели должны были знать о каждом шаге подопечных.
1
«Россия, сироты, существует договоренность об усыновлении».