Семицвет: молодость богов. Части 1-2
Шрифт:
Алексей сразу понял, что старичок был одним из тех, кто уже отжил свое, но не растерял общительности, и при первой же возможности был готов поучить жизни молодое поколение, поболтать о ликвидации Старого Арбата, рассказать лекцию о взятии Кронштадта, первой экономической блокаде и третьей юридической мировой. Ну, или просто потрепаться всласть. А тут он — мальчишка в школьной форме, разглядывающий жетончик — ходячая жертва. Впрочем, Алексей был вовсе не против ненадолго стать жертвой старческого одиночества, а когда надоест — улизнуть под благовидным предлогом.
— А я было подумал, что молодежь
— А я только посмотреть. — Честно признался тот.
— Так вы не из столицы, сударь? — спросил он.
— Я из Королёвска. — соврал он. Зачем?
— О, Королёвск. Замечательный город Королёвск. Сестра моей снохи гостит там каждое лето. Ну и какими же судьбами вы в столице?
— Собираюсь поступать в военную академию и мне нужно подать заявление. — Легко и с ноткой гордости признался он. Ну конечно — старик не будет над ним смеяться. Он же не знает, что Алексей двоечник и лентяй. И что родился в буферной зоне. И школьную форму носит, потому что родители ему другой одежды не покупают. Пусть думает, что он отличник и аристократ.
— О-о-о… — протянул тот, — Как похвально. Сударь, наверное, отличник?
— Ну… — протянул Алексей. — Собираюсь им стать.
Он и сам-то себе никогда не признается, что самый плохой ученик класса. Да что класса — школы! Ну, а сказать этому уважаемому человеку — никогда. А врать тем более не хотелось. К тому же врать он не умел. А если и получалось, то потом было стыдно.
— Понятно, — лукаво улыбнулся старик. — Наверняка вы хорошист. А что касается военной академии — это достойно. Право, достойно. — Он крепко пожал ему руку, и продолжил:
— Юриспруденция, мировая экономика, что нынче нужно на военную кафедру сдавать?
— Математику.
Они подошли к платформе.
— Я следую до станции Кунцевская. А вы, позвольте поинтересоваться?
— До Парка Победы.
— Самый центр. Учитывая, что вы в столице не каждый день — вам будет интересно. О! Нам повезло, вагон-музей.
Ну, вообще старик преувеличивал. С тех пор, как народу в метро заметно поуменьшилось, каждый состав был в своем роде музеем. И даже классический нетронутый состав тоже можно было назвать музеем, так как он был такой в своем роде единственный.
— Ну, раз уж вы решились покататься на метро специально, я не удивлюсь, если вас заинтересует одна восхитительная схема — созданная ещё в период, когда схемы и карты не считались произведениям искусства, а художников-схематистов звали дизайнерами или картографами. Пройдемте за мной. Она в шестом вагоне.
Видимо, старик бывал в метро так часто, что успел выучить наизусть, что где находиться. Шумел состав. Стоял полумрак. Они прошли мимо каких-то странных сооружений, планов и схем, и вот, приблизились к неприглядной, двухмерной схеме. Алексей даже немного расстроился. Она была такая скучная. Просто лист бумаги и все. Снизу — устаревший штрих-код, почему-то красного цвета.
— Наблюдаю ваше разочарование, молодой человек. Вы, наверное, смотрите на этот клочок бумаги и думаете — что в нем такого интересного?
Старик приосанился, приподнял очки и, с видом завзятого лектора — нет, ну просто актер
— Ну что, мой друг, здесь я с вами прощаюсь. И не забывайте навещать нас почаще, московское метро радо гостям. — Он протянул бумажную визитку, попрощался и вышел. «Экскурсовод-проводник московского метрополитена Алексей Григорьевич Панин» — прочитал он.
Вот это да, во-первых он был его тезкой, а во-вторых — экскурсоводом. Забавно экскурсоводы здесь работают!
Здание академии он нашел быстро. Выход из станции «Парк Победы» вывел его практически сразу. Перед ним раскинулась площадь и лес. Работали фонтаны, дети плескались в воде, визжали, по каменной кладке ходили пожилые пары.
Он много раз слышал про это место — исторические фильмы смотрел исправно, как только те приходили в школу. Но журналистам не совсем доверял. А все потому, что они… Ну, не то, чтобы всегда врали. Некоторые из них много правды говорили. Просто правда эта была неправильной и скучной. Неправильной. Можно было посмотреть очередную трансляцию военного парада или монаршей свадьбы — и увидеть столько всего! И как жених с невестой ржут над императрицей в дурацкой шляпке, и как забавно министр склоняется к жене, шепчет что-то на ухо и та вдруг краснеет и отворачивается, или, к примеру, как открывают рты приглашенные гости и, кажется, словно они несколько лет репетировали, а оказывается, сзади них, за шторками, профессиональный хор стоит.
Ну, а потом стоит включить звук, послушать его отдельно и узнать, что он, Алексей, и диктор только что побывали на разных мероприятиях. Дикторы и журналисты наотрез отказывались видеть все самое интересное, подмечать мелочи, а только комментировали очевидное. Ну, кому все это надо?
Ну да, диктор же профессионал. Не какая-нибудь тебе желтая пресса. Институт заканчивал. Профессиональные журналисты слишком сухие люди, чтобы заметить что-то живое. Впрочем, профессиональные философы и литераторы, и художники тоже. От слова «профессиональный» он даже иногда вздрагивал. Профессиональный — значит академический, значит тоскливый и скучный, ворчливый зануда.
Про самое интересное на экскурсиях не рассказывают. О самом интересном не показывают в новостях. И пока все ходят между макетами первых грузовиков в официальном музее, на другом конце его родного города, вдали от лишних глаз будет жить своей жизнью настоящее чудо. Старая часть.
Попасть в старую часть можно было только пешком — маршрутный транспорт туда не ходил, а личные автомобили были роскошью. Впрочем, ему давно могли купить велосипед или скейт, но отец сказал, что тот получит их как только сдаст на права. А зачем ему велосипед, если нет прав? Логично. Вот Алексей никак и не мог собраться и получить права. Наверное, от того, что на самом деле, втайне очень любил ходить пешком. Особенно он любил погрузиться в какие-нибудь свои мысли, какие-нибудь приятные мечты, попутно рассматривая пейзаж и незаметно для себя миновать километров десять.