Семидесятый меридиан
Шрифт:
Мы с интересом осмотрели скульптуру и, поставив хозяина в известность о том, что ничего общего не имеем с богатыми американцами, приобрели по две недорогих монеты, поинтересовавшись, на этой ли неделе они изготовлены и не может ли владелец указать адрес кузницы, где они сделаны. Хозяин улыбнулся и дал нам визитную карточку. Мы расстались друзьями.
В руинах Таксилы найдено около 15 тыс. различных монет, в том числе клад из 1167 монет, извлеченный из глиняного сосуда в Бхир-Маунде. Монеты местной и иноземной чеканки свидетельствуют как о смене правителей, так и о широких торговых связях Гандхары с Ираном, Средней Азией, Китаем и даже Сибирью.
На
Неподалеку привлекают внимание развалины ступы Кунала. Когда-то она поднималась ввысь тремя террасами. Сохранившиеся фрагменты ступы говорят о смешении эллинистического и буддийского стилей. Это особенно видно в сравнении с соседним монастырем, построенным в традиционном стиле.
Со ступой Кунала связана легенда, записанная буддийским пилигримом Стань Цзанем и найденная в тибетской хронике «Таранакха». В ней рассказывается, что храм был построен императором Ашокой в честь его сына Кунала — наместника Таксилы — в том месте, где он потерял зрение. Мачеха Кунала влюбилась в него, но любовь внезапно сменилась ненавистью. Коварная и жестокая женщина подделала императорский указ, повелевающий выколоть Куналу глаза. Министры, усомнившись в подлинности указа, уклонились от его выполнения. Но Кунала, покорный отцовской воле, ослепил себя и в одежде нищего отправился в столицу царства — Пурушапуру, сопровождаемый своей женой.
Ашока по голосу узнал в нищем своего любимого сына. Когда правда открылась ему, он приказал немедленно казнить преступницу. Ослепленный принц был канонизирован. В честь этого и выстроена ступа.
Туманной дымкой легенд окружены многие памятники Таксилы. Каждый из них имеет свой возраст. Району Бхир-Маунд 2500 лет, он — современник знаменитого Персеполя. Через столетие, в период Гупты, был построен монастырь Мохра-Мораду. По каменным мостовым Сиркапа гремели боевые колесницы и ступали сандалии воинов Александра Македонского. Район Сирсукх и Джаулианский монастырь — самые молодые свидетели славы и падения Таксилы — сооружены в период Кушанского царства.
Сирсукх — хорошо укрепленный и спланированный светский город. Мощные шестиметровые крепостные стены охраняли покой его жителей от нашествий. Джаулиан — центр религии и образования. Две просторные площади с храмами в центре, расположенные на разных уровнях, окружены верандами. Главную ступу на верхней площади венчает изображение сидящего Будды. Пять малых ступ нижней площади украшает искусная резьба. Монастырь Мохра-Мораду отличают небольшие кельи, окружившие площадь. Полагают, что это был «университетский городок».
Монастыри расположены на уступах гор. В ущелье, которое ведет к ним, мирно пасутся стада коз и верблюдов. В будние дни наплыв посетителей невелик. Служитель любезно встречает любого и показывает остатки скульптуры, архитектурные детали и буддийские святыни, хранящиеся в закрытых помещениях.
Лучшие образцы гаидхарского искусства давно перекочевали в музеи. И самое обидное, что многие из них — в копиях. Подлинники таких шедевров, как Голодающий Будда, и целые фрагменты украшений монастырей, уникальные монеты и изделия из бронзы находятся в Британском музее. Почти столетие туда уплывали самые ценные находки.
Немало великолепных произведений и в частных собраниях. Один из домов Лахора, куда я однажды был приглашен,
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦИКЛОНЫ
Ноябрь 1968 — март 1969
Еще в октябре 1968 г. ничто не предвещало ухода М. Айюб-хана с политической сцены. Казалось, что авторитет его непререкаем, силы оппозиции слабы и разрознены, а военные законы точно регламентируют жизнь страны, позволяя армии немедленно реагировать на любую попытку изменить существующее положение.
События обрушились на Пакистан в ноябре, словно циклон. Сигналом послужили выстрелы, прозвучавшие в Пешаваре. Студент политехнического колледжа дважды выстрелил из пистолета, покушаясь на жизнь М. Айюб-хана, выступавшего на 200-тысячном митинге. В ответ последовали аресты. В тюрьмы была отправлена верхушка оппозиции, в том числе председатель Партии пакистанского народа Зульфикар Али Бхутто и лидер Национальной народной партии Абдул Вали-хан.
Бывший министр иностранных дел З. А. Бхутто вышел из, правительства М. Айюб-хана в 1966 г. под предлогом плохого состояния здоровья, а год спустя создал оппозиционную партию. Абдул Вали-хан был признанным лидером левого направления. Его отец Абдул Гаффар-хан в 30-е годы возглавлял пуштунское движение «краснорубашечников», сыгравшее заметную роль в борьбе с колонизаторами на севере Британской Индии.
М. Айюб-хан предпринимал все возможное для укрепления своего положения. «Нельзя допустить хаоса, который охватил страну в 1958 г.» — такова была главная мысль его выступлений. Он обвинял оппозицию в безрассудных и подрывных действиях и отсутствии какой-либо конструктивной программы.
Тем временем в стране начались массовые волнения. Они перекидывались из города в город, как лесной пожар: Карачи, Лахор, Лаялпур, Равалпинди. Все чаще в разных городах и районах вводился в действие «закон 144», запрещавший, в частности, сбор более пяти человек, и комендантский час. К концу ноября число арестованных исчислялось тысячами, а убитых и раненых в столкновениях с полицией и войсками — десятками.
В борьбу включился рабочий класс. Мощным выступлением пролетариата стала забастовка докеров Карачи. К ним присоединились рабочие крупнейших текстильных предприятий города. Правда, их требования были экономическими. Бастовали врачи, учителя, банковские служащие. В университетах — главных рассадниках волнений — прекратились занятия. Особенно острое положение сложилось в бывшей Восточной провинции. Бастовали города — Дакка, Читтагонг, Комилла.
Все чаще центральные улицы Карачи оставались безлюдными. На основании «Законов об обороне» вводилось военное положение. Тишину нарушали лишь шаги армейских патрулей. В такие дни события разгорались в рабочих районах, где чуть ли не ежедневно происходили стычки демонстрантов с полицией и войсками. Рабочие захватывали предприятия, блокировали станции окружной железной дороги. На улицах вырастали баррикады. То тут, то там толпа останавливала автобус, изгоняла пассажиров и водителя. Через несколько минут машина пылала. Однако делалось это с разбором. Поджигались только муниципальные автобусы, а не частных транспортных компаний. Это обстоятельство указывало, что действия толпы направляются чьей-то рукой.