Семилетка поиска
Шрифт:
– Не обращайте внимания, это просто культурный стереотип. Мы с вами тоже таскали бы молоденьких мальчиков с собой, если бы это считалось приличным, – махнула Карцева рукой.
– Но объясните, почему?
– Потому что молоденьким не надо столько секса, сколько зрелым женщинам. Они совершенно ничего не понимают в его качестве. А поскольку миром в данный момент управляют мужчины именно этой возрастной группы, именно с этими психологическими проблемами, то они запускают этот стереотип как хороший тон.
– То есть я раздражаюсь культурной норме?
– Конечно.
– И реклама будет состоять из больших членов и маленьких мужских попок? – захохотала Елена.
– Именно. Представьте рекламу, какой-нибудь пылесос на фоне обнаженного смуглого торса… – Они захохотали вместе. – Думаю, что, если бы во времена инквизиции кому-то сказали, что девушка в короткой юбке будет рекламировать автомобиль, он бы тоже помер со смеху…
– Да, я понимаю. Мы ведь сегодня, если дали слесарю или солдату, не поведем их в общество показывать… Мы даже подружке не всегда расскажем, засмеют. А почему?
– Потому что мы с ними решаем сексуальные проблемы. А мужики с девочками решают совсем иные. Проблему власти, значимости, внешней видимости состоятельности – я ее купил. Проблему нереализованных родительских чувств. Все, что недодали собственным детям, – тащат сюда. Обратите внимание, чем мужик лучший отец, тем здоровей у него половая жизнь и дольше нет сложностей с потенцией.
– Ой, смешно… – вдруг сообразила Елена. – Я ведь только что от другого мужика приехала, там тоже была молоденькая за вознаграждение, но я этого для себя даже не заметила…
– Значит, он в вас ничего не актуализирует. Но не переживайте, судя по тому, что вы рассказываете о Зябликове, вас не хватит надолго.
– Почему?
– По вашим рассказам, он поверхностный. А ваши мужья, при всех своих проблемах, люди глубокие… Вы его быстро вычерпаете. А что касается молодого тела, то пластическая медицина сегодня достигла уже такого уровня, что пришивается все. Кроме мозгов…
Принесли чай, пили его, обдумывая сказанное. Под финал Елена спросила:
– Я все-таки не понимаю, что у меня происходит с дочкой… Получается, что она больше готова к новым отношениям, чем я. Я бы рада за нее не беспокоиться, а меня трясет!
– Вы отвоевали право принадлежать себе у нее, но не отвоевали его у себя. У других легко отвоевать права, сложнее отвоевать их у себя.
– И что же делать?
– Идти по тропинке и не сворачивать… И все время задавать вопрос: что именно делает вас вами?
– Меня мной? – задумалась Елена. – Собранность, чувство долга, отличная реакция, работоспособность, интуиция, доброта, чувство вины…
– Вот прямо сегодня напишите этот список на листочке, а потом посмотрите на него
Елена отправилась домой, шла по Гоголевскому, утопая в снегу, думала о списке. Когда-то список был совсем другим, чтобы выжить, пришлось поменять все характеристики. Раньше список состоял из одной характеристики, она называлась «лирическая незащищенность». С ней нельзя было выжить и вырастить ребенка, но именно этой характеристики не хватало теперь Елениным партнерам… Не хватало для чего? Для того, чтобы обращаться с ней так, как она сейчас научилась обращаться с ними.
Зазвонил телефон и голосом Зябликова сказал:
– Здравствуй, моя шоколадная! Это один из пяти аналогичных…
– Ну? – спросила Елена, не останавливаясь, на ходу.
– Скажи, почему мы с тобой ругаемся ненатурально, как артисты ТЮЗа на сцене? Зачем?
– А мы не ругаемся. Просто у меня времени на фигню мало.
– Я скоро уезжаю, – попытался он приподнять градус разговора.
– Я тоже.
– А ты куда?
– В Бишкек.
– Волшебно! Отдыхать?
– Работать.
– И что там, интересно, за работа?
– Так. Женские кружева… Разработка американской военной базы.
– В каком смысле?
– Да не грузи свою хорошенькую головку большой политикой. – Елена привыкла говорить эту фразу, когда мужики начинали пафосно излагать свои геополитические соображения на уровне бабушек, сидящих на лавочках у подъезда.
– Ты когда хамишь, тебе как будто медведь на вкус наступает… – парировал Зябликов.
– Говоря «Медведь», ты имеешь в виду политический блок?
– Лен, ну не хочешь – не надо! Была бы честь предложена.
– За «честь» спасибо…
– Лен, а ты верующий человек?
Она на секунду замерла от неожиданности, но не дала ему перейти Рубикон в душевность и ответила:
– Как говорил классик: какая разница, есть бог или нет, если жить все равно надо так, как будто он есть.
– Ты такая незавершенная… Ладно, завтра позвоню, вдруг будешь вменяема.
– Позвони. Вдруг буду…
Было не поздно, но Лида уже была дома и сладко спала в своей комнате. Елена тихонечко подошла и долго нежно рассматривала своего красивого, любимого, безмятежно сопящего и перманентно воюющего с ней ребенка… Возле постели валялись дурацкие кассеты с развлекательными фильмами про любовь и стрельбу.
…Когда Елена проснулась, Лида мокла в ванне под специальное радио для ванной. Это означало: ни душ принять, ни зубы почистить.
– Как дела? – спросила Елена, постучав через дверь.
– Нормально… – ответила Лида.
– Ты звонила куда-нибудь?
– Куда?
– Я тебе, с твоего согласия, оставила на столе телефоны трех потенциальных мест работы.
– Не звонила. Забыла… Наверное, у меня такое психологическое сопротивление… – Из ванной любимая группа Караванова «Тату» детскими голосами заорала дебильный текст «Простые движенья, простые движенья…».