Семилетка поиска
Шрифт:
И от того, что оказался не на уровне амбиций своей молодости; от того, что первая жена его давно переросла; от того, что дочь общается с ним как с обидчивым маленьким ребенком… Толик, как и Айсберг, ненавидел новое время и сладострастно предвкушал, как придет большой сильный дядя и посадит их всех в «Матросскую Тишину». А ему, Толику, даст большой сладкий пряник за верность идеалам.
Похожим образом излагал мысли Филипп. Он был вполне востребован работой, подобран бойкой дамой. Но пил, сердешный… И за это ругал новое время
Караванов был единственным, кто считал виновницей не эпоху, а конкретно Елену. И то совсем с недавних пор. И она была благодарна ему хоть за это разнообразие.
С экрана компьютера мяукнуло пришедшее сообщение. Появился Никита.
Никита. Добрый вечер… моя радость… и, хотя тебя нет здесь, ты все равно со мной… уже соскучился по тебе, по твоим глазам, по запаху твоих духов…
Елена испытала двойственное чувство. С одной стороны, умиляла бесхитростность изложения, в ее среде так не разговаривали со студенческой скамьи. С другой стороны, именно так и должен был вербализовать свои ощущения давно не влюблявшийся спецназовец, выросший в провинции.
Она ответила:
– Я тоже сильно не в себе… Вот только сейчас собрала мозги в кучку.
Никита. Мне сейчас надо отвезти жену к подружке. Они там собираются компанией и приглашают косметичку. А потом постараюсь лечь пораньше, чтобы ты мне приснилась… А ты что будешь делать?
Белокурая. Сяду поработать. Все дела забросила в последние дни.
Никита. Тогда давай прощаться… Я сегодня ни с кем не хочу разговаривать… все мысли еще там… страшно их расплескать…
Белокурая. Как здорово, что ты меня нашел по «аське»…
Никита. Здорово, что ты есть и что такая… Ладно… долгие проводы – лишние слезы…
Белокурая. Не пропадай надолго из моей жизни.
Никита. Не дождешься…
«Смешно!» – подумала Елена, отойдя от компьютера.
С Каравановым она казалась себе бабушкой русской демократии, у них даже все разборки шли как у терпеливых многоопытных гроссмейстеров, – ферзь с Е2 на Е4… А с Никитой пришел подростковый драйв; в котором все было к месту; и ни пошлости, ни глупости, ни речевые небрежности не резали капризное ухо.
А тут еще Караванов позвонил со своих деловых игр страшно виноватым голосом. Елена по привычке жалила и огрызалась, но нерв расставания был непоправимо оборван. Даже стало немного обидно: ни поголосить, ни успеть привыкнуть, ни прикинуться несчастненькой…
Из-за скоростного ритма жизни она часто проскакивала стадии, естественные для других. А тут еще Карцева вытащила ее из одной грядки и сунула в другую. Казалось, что она вынужденно досматривает кассету на большой скорости с фильмом про Караванова, чтобы быстрее достать ее из видика, поставить на полку и смотреть новую.
…На следующий день пришла на работу в таком настроении, что секретарша Олечка только развела
– Ну блин… вопросов даже не задаю! Результат на лице!
– Да… удивительный персонаж.
– Где были? – ревниво спросила Олечка, как будто это было важно.
– В «Донне Кларе».
– Ой, там блины с семгой вкусные. А как он расплачивается?
– Карточкой.
– Ой, ну, Елена, по тому, как мужик расплачивается, какое у него при этом выражение лица, проверяет ли он счет, сколько дает на чай… все видно про будущие отношения.
– Да я как-то и не посмотрела…
– Цветочки купил?
– Была представительская роза. – Роза стояла у Елены в кухне.
– Ясно. Жмотяра или бедный… – грустно констатировала Олечка.
– Ну по джипу не скажешь, – прояснила картину Елена.
– Красавец?
– Да.
– Это хуже всего. Такие считают, что им бабы должны подарки делать, – убежденно кивнула Олечка.
– Он вообще похож на верного мужа.
– Вот именно! Думает, мало того, что я жене изменяю, мучусь от этого, я еще и деньги должен тратить… Я такое проходила… Пустой вариант… – покачала головой Олечка.
– Ну мы с вами разные задачи решаем… – пожала плечами Елена, хотя и намотала на ус. – Если мужик конь-огонь, да еще красивый, то можно закрыть глаза на некоторые недостатки.
– Не знаю, не знаю… С этим их огнем потом делать-то что? Все сгорит, угольки останутся…
Разговор и насмешил, и озадачил Елену. Она почему-то вспомнила, как цыганская девочка протянула им в окно букет, пока они стояли в пробке. А Никита показал ей на розу в Елениных руках, словно стыдливо оправдывался… глупость, конечно, но осадок остался. И, может быть, поэтому Елена долго не включала в компьютере программу «аська». Вот, мол, помучайся…
– Кать, я влюбилась! – призналась она подруге.
– Уже? – вытаращила глаза Катя.
– Вчера. Познакомилась по «аське», встретилась и влюбилась…
– Ну ты – цунами… Тогда не рассматривай, не разворачивай, не анализируй – дальше с ним протянешь…
Елена в ответ пожала плечами. После обеда не выдержала, включила программу «аська». Никита был тут как тут.
Никита. Думал, что не дождусь…
Белокурая. Здравствуй, милый!
Никита. Ты не представляешь… как теперь меня волнуют все слова, сказанные тобой! Но от того еще сильнее грусть от осознанного…
Белокурая. Грусть – это единственное чувство, которое я вызываю?
Никита. Это долгий разговор…
Белокурая. До каких ты свободен?
Никита. Могу сейчас отлучиться часа на два.
Белокурая. У меня в 18 в центре деловая встреча. До этого я целиком твоя.
Никита. Диктуй адрес.
Встретились, обнялись как сумасшедшие, снова поехали в парк. Даже не пытаясь придумать более удобные варианты, а, видимо, желая проверить, по правде ли все было вчера. Оказалось, что еще как по правде…