Семисвечник царя Соломона
Шрифт:
Я набрала ее номер, чтобы предупредить о приближающейся опасности, о тайфуне по имени Мишель…
Но телефон сестры был выключен. Вот когда надо, до нее никогда не дозвониться!
Тогда я решила, что не могу бросить сестру в таком опасном положении, я должна вмешаться… тем более если нас с Василисой кто-то видел на месте преступления… ну или на месте сокрытия следов преступления, то мне угрожает такая же опасность.
Короче, я поняла, что должна последовать за Мишель и постараться каким-то образом
Я бросилась вниз по той же лестнице, надеясь, что Мишель еще не уехала, ведь такси нужно какое-то время, чтобы доехать до нашего бизнес-центра.
Скатившись по пожарной лестнице, я выглянула на улицу и действительно застала Мишель – она стояла на краю тротуара, нервно кусая губы и выглядывая такси.
Я бросилась к своей машине, села за руль и включила зажигание, чтобы быть наготове.
Как раз в это время к бизнес-центру подъехала белая машина с шашечками. Мишель махнула рукой, плюхнулась на сиденье, и машина сорвалась с места.
Я устремилась за такси.
Мишель ехала в сторону Невского проспекта.
Машин в этих местах всегда очень много, и опытный таксист лавировал среди них, так что я едва за ним поспевала. Правда, я могла не думать о скрытности – Мишель так спешила, что наверняка не оглядывалась.
По дороге я еще пару раз попыталась дозвониться до Василисы, но ее телефон по-прежнему не отвечал. Не иначе в спа каком-нибудь сидит и телефон выключила, чтобы не отвлекаться от расслабухи!
Вскоре мы выехали на Невский.
Такси свернуло к Московскому вокзалу, и, едва машина поравнялась с вокзалом, дверца распахнулась, и Мишель выскочила на дорогу – почти под колеса черного «Мерседеса».
Под ругань водителей она пробежала среди лавирующих машин и бросилась к зданию вокзала.
Я удивилась: что Василиса может делать на Московском вокзале? Собралась куда-то ехать?
Но моя сестра никогда не ездит на поезде. Если близко – на машине, а если далеко – на самолете…
Так или иначе, я должна предотвратить катастрофу!
Поставить машину возле Московского вокзала – это всегда огромная проблема.
Я несколько минут крутилась вокруг вокзала в поисках свободного места, наконец увидела, как какой-то невзрачный «Опель» выезжает со стоянки, и тут же втиснулась на его место, обойдя на вираже бежевую «Хонду».
Захлопнув дверцу, я бросилась к зданию вокзала.
В главном здании Московского вокзала всегда царит подлинное безумие, как в Помпеях перед самым извержением Везувия. Сотни людей спешили на посадку и вытекали из прибывших поездов, десятки толпились в центре зала с чемоданами и рюкзаками.
Большая компания молодежи сидела на рюкзаках возле памятника Петру Первому, играя на гитарах и на несколько голосов распевая туристские песни, как будто они не в центре огромного
Я уже решила, что не смогу найти Мишель Борисовну в этом столпотворении, как вдруг заметила в самой гуще толпы ее красный нос и развевающийся голубой шарфик.
Мишель продиралась сквозь толпу, как сквозь джунгли, явно кого-то высматривая.
Я двинулась за ней, все больше сомневаясь в том, что здесь может оказаться Василиса.
И тут Мишель сделала стойку и куда-то устремилась – она явно увидела того, кого искала.
Я прибавила ходу, чтобы не потерять ее в толпе.
Со всех сторон в меня летели возмущенные реплики, но я не обращала на них внимания.
Наконец Мишель Борисовна вырвалась из густой толпы и оказалась на краю зала.
Здесь, возле самой стены, стояли маленький тщедушный мужчина в детских сандаликах и джинсовой панамке и рослая женщина в просторном красном платье, чем-то отдаленно напоминающая саму Мишель. На полу возле этой странной пары стояло несколько чемоданов и зеленая кошачья переноска.
Мужчина в панамке испуганно оглядывался.
Мишель устремилась к этой паре.
Мужчина заметил ее, он страшно побледнел, сорвал с головы панамку и закрыл ею лицо, испуганно пискнув:
– Ай!
– Ты еще рано кричишь! – воскликнула Мишель своим трубным голосом, подбегая к паре и угрожающе подбоченившись. – Сначала я поговорю с этой мымрой! Но не надейся, до тебя очередь тоже дойдет! И очень скоро! Сбежать, значит, собрался?
Она развернулась к женщине, ткнула в нее толстым пальцем и выкрикнула:
– Ты! Любительница чужого! Ты очень сильно пожалеешь о том, что покусалась… покусилась на мое! Подбираешь, значит, то, что плохо лежит… стоит…
Я обратила внимание, что от волнения и от праведного негодования Мишель Борисовна совершенно перестала шепелявить, у нее сделалась нормальная дикция.
Тем временем женщина в красном опомнилась, тоже подбоченилась и шагнула вперед.
– Ты недостойна его! – воскликнула она неожиданно высоким голосом. – Ты не стоишь его пальца!
– Которого пальца? – ехидно переспросила Мишель. – Того, который торчит из дырки в носке?
Оба беглеца испуганно посмотрели вниз.
Сквозь прорезь в сандаликах и дырку в черном носке действительно выглядывал кривой палец.
Мужчина подогнул его, попытавшись сделать менее заметным.
– Это ничего, что палец! – патетически воскликнула женщина в красном. – Я зашью… заштопаю! Я куплю ему новый носок! Главное, что я ценю его тонкую, ранимую душу! А ты нисколько ее не ценила! Ты его недостойна!
– Ага, а ты, значит, ценишь? А куда, позволь спросить, ты его везешь, вместе с его… уронимой душой и дырявыми носками? В тот Зазаборск, из которого ты родом?