Семизвездное небо

Фазли Герай

Шахназ удивленно посмотрела на него.

– Да, да, в тебе, Шахназ-ханум!

Шахназ понимала только одно: Рамзи ревнует ее к Айхану.

– Я потому боюсь этого человека, что на этом свете только он может отнять тебя у меня, да, этот урод, этот хромой!

– Я сказала уже, стыдно, Рамзи-муэллим, нельзя говорить так о человеке, получившем увечье на фронте, в бою. Это грех.

– А меня пугают именно эти твои двусмысленные слова.

– Почему двусмысленные?

– Да потому, что, внешне облаченные

в наряд человечности, они полны скрытой от тебя же самой любви. Ты даже сама об этом не догадываешься.

Шахназ не собиралась анализировать, насколько прав или не прав Рамзи. Ее заботило другое: откуда все это пришло Рамзи в голову? Ведь для такого предположения не было ни малейшего основания. Вдруг в ушах ее зазвучал тихий голос Айхана: "Жизнь дарует нам и невидимые глазу богатства, и эти богатства я предпочитаю всем остальным". Откуда ей вспомнились эти слова? Почему, встречаясь лицом к лицу с Айханом, она всегда вспоминает Эльдара? Что за чертовщина! Слились, что ли, Айхан с Эльдаром?

– Молчишь, Шахназ-ханум, потому молчишь, что ты - честный человек, не можешь говорить неправду, а сказать правду смелости не хватает.

Шахназ и на этот раз ничего не ответила.

Они увидели Ризвана Раджабли в саду Эльдара, у памятника, с интересом слушающего рассказ маленького Эльдара.

Шахназ поздоровалась с художником как со старым знакомым, представила ему Рамзи. Окинув внимательным взором высокую ладную фигуру председателя, его большой лоб, серебристые волосы, Раджабли сказал:

– Мне, по-видимому, придется поселиться в Чеменли.
– Художник улыбнулся.
– Здесь можно создать целую галерею портретов красивых мужчин. Он положил руку мальчику на плечо.
– Мой маленький друг, оказывается, правильно сказал: Чеменли край не только красивых женщин, но и очень красивых мужчин.

Не понявший смысла этих слов, Эльдар хотел что-то сказать, но его опередил Рамзи:

– Большие художники принадлежат к разряду шутников. Иначе в их произведениях не было бы живого дыхания жизни.
– В этих словах Рамзи слышалась скрытая гордость, а глаза при этом полыхнули откровенной радостью.

Раджабли почувствовал, как в одно мгновение переменилась Шахназ, по ее заалевшему лицу пробежала трепетная тень.

– Шахназ-ханум, - он постарался легко перевести разговор, - я не знаю, как благодарить вас за то, что вы пригласили меня сюда, в красивейшее в мире место. Я не нахожу слов, чтобы выразить свой восторг.

– Слово художника - его кисть, - опять вмешался Рамзи; он будто радовался, что помог художнику высказаться.
– То, что нельзя выразить словами, - делают кистью.

– Если мне удастся...
– вздохнул Раджабли и вынул из рюкзака несколько фотографий. Это были снимки "Неба в черных звездах".
– Я захватил их, хоть картина и не окончена, но вы говорили, что

она вам понравилась.

Снимки были разной величины. Шахназ, перебирая их, спросила.

– Ризван-муэллим! Вы мне говорили, что эта работа вам очень дорога, возможно, это главное ваше произведение.

Она протянула одну из фотографий Рамзи.

– По-моему, Шахназ-ханум права. Я хоть и не специалист, но как человек, кое-что понимающий в живописи, могу сказать, что это подлинное произведение искусства. Прекрасный подарок грядущим поколениям от нашего героического века, - сказал Рамзи.

– Но работа ведь не закончена. Подарок, так сказать, половинчатый.

– Почему вы так считаете?
– поинтересовался Рамзи.

– Что касается художественной стороны вопроса - не мне судить. Но эта работа, как и "Шаг к вечности", посвящена реальному лицу. Она не завершена. Я уже говорил Шахназ-ханум, что, на мой взгляд, здесь слабо выражено могущество духа человека, которого так изуверски пытали...

Рамзи перебил его:

– Вы произнесли "Шаг к вечности", и мне захотелось узнать, действительно ли изображенный на картине человек явился...

– Да, его действительно звали Айханом Мамедовым...
– Увидев в глазах Рамзи недоверие, он продолжал: - Вот и Шахназ-ханум очень беспокоится по этому поводу, даже мой маленький друг Эльдар все это время рассказывал мне о своем дяде Айхане. Говорит, что дядя Айхан - самый красивый мужчина на свете. И первой его просьбой ко мне было написать его портрет.

У Рамзи сдвинулись брови, на губах показалась ироничная улыбка. Теперь до него дошел смысл шутки художника относительно галереи портретов красивых мужчин.

– О, вы действительно умеете шутить, Ризван-муэллим! Портрет Айхана Мамедова может стать жемчужиной в вашей новой серии.

Поняв смысл иронии, Раджабли спокойно ответил:

– Не беспокойтесь, председатель! Эльдар описал мне его внешность. Потом, смеясь, добавил: - Полагаю, в этом плане он вам не соперник.

Рамзи пришлось принять эти слова за обычную шутку. Но тут вмешалась Шахназ:

– Айхан Мамедов во всех смыслах достоин того, чтоб вы написали его портрет.

Рамзи будто ударили. Но он и это должен был стерпеть. В эти дни он будто поклялся вести себя предельно достойно.

– Шахназ-ханум, - улыбнулся художник, - ваш Айхан Мамедов все больше начинает меня интересовать. Но в одном вы можете быть абсолютно уверены: это не мой герой.

Рамзи облегченно вздохнул.

– Кто же мог в этом сомневаться?
– сказал он.
– Видимо, само имя Айхан вас смутило.

– Это действительно редкое имя. Я слышал его только один раз, там, в лагере военнопленных.

Шахназ спросила:

– Не собираетесь ли вы вернуться к картине "Небо в черных звездах"?