Семизвездное небо
Шрифт:
– На это так трудно ответить... Мне бы еще хоть один раз увидеть этого человека.
– А разве он жив?
– с любопытством спросил Рамзи.
– Кто знает? Можно ли поверить в то, что остался в живых человек, на груди которого фашисты выжгли семь звезд?
– Жаль, очень жаль!..
– Рамзи глубоко вздохнул.
– Но раз у вас есть хоть какие-то сомнения в гибели своего героя, почему вы его не разыскиваете?
– поинтересовалась Шахназ.
– Каким образом? Что я о
– Разве вы не думали о том, что можно опубликовать ваши работы? Пусть они разойдутся по стране. Если этот человек жив, он сам найдет вас. Если он вернулся с войны и впоследствии умер, отзовутся родственники. Хотя бы имя его узнаете...
– Шахназ-ханум, я же вам говорил, что работа эта еще не закончена, я не могу ее опубликовать. Кто знает, может, картине этой суждено остаться недописанной...
Все помолчали. Рамзи взял Раджабли под руку - ему надо было поскорее вывести гостя из сада, прекратить этот разговор.
– Товарищ Раджабли, я так полагаю: если даже вам не сдастся закончить "Небо в черных звездах", ваша главная рабоа будет написана здесь, у нас, в этом, как вы выразились, крае красоты. Своей кистью вы сможете увековечить память героического сына нашего села Эльдара Абасова.
– Да, мне очень хочется сделать эту работу.
Они вышли из сада Эльдара и направились в правление.
Был очень хороший день. Солнце будто готовилось спуститься на землю, на отдыхающие внизу в строгом, молчании зеленые горные луга.
Рамзи, испытывая тайную гордость, шагал рядом с известным художником. Он вдохновенно рисовал ему картину будущего края, одну заманчивей другой. Ему так хотелось завоевать расположение знаменитого художника.
В просторном светлом кабинете председателя первое, что увидел художник, была цветная репродукция его картины "Шаг к вечности".
– Кто бы мог подумать, что здесь, в этом далеком горном селе, меня ждет талой сюрприз?
– И художник посмотрел сначала на Рамзи, потом на Шахназ.
– Это горное село еще и край героев, товарищ Раджабли. Мы умеем это ценить.
– Вы покорили меня. Что ж, я сдаюсь!
– И он поднял вверх обе руки.
Речь зашла о Доме-музее Эльдара Абасова. Рамзи очень хотел, чтобы Раджабли немедленно принялся за его организацию. Но Раджабли пожелал сначала осмотреть дом.
– Я скоро приеду еще раз, причем не один.
– Когда он это говорил, то почему-то обращался к Шахназ-ханум.
– Хочу привезти сюда свою супругу. Шахназ-ханум, мне кажется, что вы подружитесь с ней. Она, как и вы, учительница.
– Я буду очень рада, - спокойно ответила Шахназ. Раджабли продолжал:
– Что же касается портрета Эльдара Абасова, то мое решение
– Большое спасибо, Ризван-муэллим, - поблагодарил его Рамзи с некоторой долей фамильярности, уместной лишь в беседе между более близкими людьми. Мы тоже постараемся не остаться у вас в долгу.
Раджабли, чуть-чуть усмехнувшись, посмотрел на Шахназ. А она, с присущей ей тонкостью поняв смысл этих слов, покраснела и опустила голову.
– За работу на военную тему, особенно за произведения, посвященные реальным героям, я гонораров не беру, товарищ председатель!
– При этих словах Шахназ еще больше смутилась.
– Шахназ-ханум, может быть, у вас сохранились фотографии Эльдара Абасова?
– Раджабли будто искал повод, чтобы загладить неловкость.
– Это очень облегчило бы нам работу.
– Фотография есть, но всего одна. Причем карточка очень маленькая. Я хотела ее увеличить - ни один фотограф не взялся.
– Ничего, лишь бы была фотография. Она даст мне хоть некоторое представление об Эльдаре.
Не дожидаясь, чем кончится этот разговор, Рамзи встал.
– Вы меня извините, товарищ Раджабли, - сказал он, - но мне придется вас пока оставить, дела не ждут.
Айхану сообщили, что председатель пригласил в село какого-то знаменитого гостя, но кого именно, он так и не узнал. Да его это и мало интересовало. Ему сейчас было не до чужих гостей. Бродя с лопатой, у которой была короткая гладкая ручка, заменяющая ему разукрашенную трость, вдоль стройных рядов двухлетних деревьев, прислушиваясь к шуму ветра, блуждающего в их небольших лакированных листиках, он радовался как ребенок.
После полудня Айхан закончил поливку участка, который наметил себе. Теперь можно было поесть и передохнуть. Но не успел он расположиться у артезианской скважины, как на границе ельника и фруктового сада показался Мардан, который, задыхаясь, спешил к нему наверх. Как всегда, один взгляд на него наполнил его сердце отрадой.
Мардан еще издали что-то кричал ему, и его веселый голос эхом отзывался в близких и далеких горах.
– Дядя Айхан, а вот и я, неужели ты уже успел съесть мою долю?
"Разве твоя доля пойдет мне в глотку, сынок?" - радостно отозвалось в сердце Айхана.
Мардан, видимо, был действительно очень голоден. Как только он уселся рядом, он тотчас с удовольствием принялся за еду, растрогав сердце ласково глядящего на него Айхана.
– Ты веришь, Мардан, сегодня, жаря курицу на сковородке, я все время о тебе думал.
– И, видя, с каким аппетитом тот уплетает, тихо добавил: - Будто предчувствовал. Возьми еще вот этот кусок, ешь, на меня не смотри... я сыт.