Семнадцать мгновений Вейдера
Шрифт:
Сенатор, задержитесь.
Бэйл, уже направившийся было к двери, обернулся. Они остались вдвоем… и только черный шлем позволил Вейдеру скрыть потрясение. Лицо Органы ИЗМЕНИЛОСЬ: маска трагического героя бесследно исчезла, а сардоническая улыбка, искривившая его тонкие губы, более напоминала хищный оскал. Благородное лицо аристократа из древнего рода в одну секунду стало почти отвратительным.
– Что, хочешь позлорадствовать? Что ж, понимаю… священное право каждого имперского лизоблюда.
Немного оправившись от потрясения, Вейдер открыл рот, чтобы рассказать Бэйлу правду… но этим словам не суждено было прозвучать.
Понимаю. Маленький
Я, конечно, всегда знал, что ты – сволочь, Бэйл. Но говорить так о собственной дочери…
Сенатор подался вперед с выражением голодного вонскра, напавшего на след.
Дочери?
– Органа издевательски рассмеялся.
– Неужели ты думаешь, что древний род альдераанских королей действительно мог породить республиканца? Лея – плебейское отродье, пригретое мною из милосердия. В ней нет и капли моей крови!
Ты и милосердие несовместимы, - Темный Лорд даже и не пытался скрыть омерзение… но, похоже, снова сыграл на руку оппоненту.
Глаза Бэйла засияли:
Вы только посмотрите, кто читает морали! Не тебя ли называют палачом Галактики? Впрочем, у меня действительно была иная причина для подобного жеста, причина, способная обратить твою сегодняшнюю победу в поражение. Хочешь ее услышать?
Просто умираю от желания, - буркнул Вейдер.
Не беспокойся, умрешь ты не сейчас. И вовсе не так быстро, как надеешься… Палпатин тебя казнить не собирается, нет? Обидно, если Лорд Вейдер не успеет насладиться моим сюрпризом в полной мере, - альдераанец сделал драматическую паузу, и Скайуокер с большим трудом удержался от фразы: «Говори скорее!» Слова сенатора, а особенно его довольный вид будили в душе Вейдера массу подозрений.
Так вот, мой дорогой инквизитор, девчонка, от которой ты избавил Галактику своими иглами, наркотиками и электрощипцами – не моя, а ТВОЯ дочь!
Ты лжешь!
Ай, как грубо! Впрочем, что взять с татуинского раба. Ни культуры, ни воспитания! Она ТВОЯ дочь, рожденная Падме Амидалой, дочь, которую ты потерял, связавшись с Императором. Удочерив ее, я получил все, что хотел: орудие для мести… и твою красавицу-жену. Опс! Что, стадия кипения? Ладно, намек на Падме был ложью… к сожалению, она любила Энекина Скайуокера до самой смерти. Но чего стоили слезы ее благодарности, когда я спас малютку от злобного папаши-ситха! А потом гордая королева Набу работала у меня во дворце СЛУЖАНКОЙ, только чтобы видеть Лею. Только представь: «Эй, Падме, принеси-ка тапочки!» Я смеялся над вами годами…
Доказательства? – голос Вейдера был тихим от едва сдерживаемой ярости. Как же ему хотелось убить этого человека, растравлявшего его душевные раны с ловкостью опытного садиста!
Хм… доказательства, ты, наверное, уже похоронил. Хотя, может, от Леи осталась пара кусочков для генетического анализа, хи-хи. А что до остального… зачем мне лгать? С твоими
возможностями легко установить правду… занимайся, а я, пожалуй, пойду. Дела Альянса, знаешь ли…
Дверь за Органой захлопнулась, и Вейдер остался один. Черные стены, металлическая
«Ты совершил ошибку, Бэйл, и, надеюсь, что она окажется для тебя роковой. Я ждал, когда ты оступишься, я презираю тебя и все, что ты собой олицетворяешь, но… сейчас я тебе почти благодарен. Ты вернул мне надежду, - а я лишь сейчас понял, чего именно мне недоставало».
Ищите простоту – и не доверяйте ей.
Правило Уайтхеда.
Лямбда-шаттл мягко скользил в распахнутый зев ангара.
Звезда Смерти, как всегда, встретила его холодно и неприветливо – впрочем, а на что он надеялся, возвращаясь сюда после разговора с Органой? Разве только на то, что с его дочерью в каземате все в порядке. Вейдер тяжело вздохнул: ему вспомнился давний философский спор о том, насколько будущее зависит от воли человека. Тогда он яро доказывал, что все можно изменить: нужно лишь желание, упорство и много-много терпения. Годы прибавили осмотрительности, но юношеский максимализм так и не ушел безвозвратно…
Темный Лорд всегда был сторонником мнения, что создание гигантских боевых станций в первую очередь, нерентабельно. И, во-вторых, поскольку любое оружие может попасть в руки врага, небезопасно для них самих. Это было единственное глобальное разногласие с Императором, которое Вейдер мог себе позволить высказать открыто. Тем самым он добился одновременно противоположных результатов. Естественно, в первые годы Империи Палпатин прислушивался к аппрентису, считая его благодарным за спасение жизни, а по молодости – и единственным искренним человеком из своего окружения. Благодаря этому младший ситх был способен убедить Императора подождать с финансированием проекта, но... ненадолго. И Темному Лорду волей неволей пришлось взять шефство над проектом станции. Пока лучшие умы Империи занимались анализом разработок с точки зрения оправданности применения станции в боевых действиях и ее тактической целенаправленности, кошмар находился под его контролем.
Вейдер прекрасно понимал, что играет на грани фола, и терпение Палпатина, наконец, иссякло. В тот самый момент, когда на небосклоне Империи засверкала звезда удачи Уиллхуфа Таркина, Вейдера вывели из игры. Строительство станции, которой было суждено начать новую эру в техническом превосходстве Империи, возглавил сам автор пресловутой «доктрины устрашения». Джеонозианских разработчиков заставили передать все документы и архивы в руки имперских конструкторов, и, когда прототип Звезды Смерти был наполовину готов, уничтожили. Это должно было обеспечить максимальную безопасность супероружия. Никто не имел права знать о станции все.