Семнадцатая

Хонихоев Виталий

Так что сейчас я не буду настаивать. Он заслужил покой. И, кстати – это уже вызовет раскол в рядах Мясников. О, да, разделяй и властвуй, ничто не вызывает столько ярости как привилегии среди равных по статусу. Он же такой, как и мы, но у него – возможность пользоваться доступом в сеть и самое главное – приватность! Возможность закрыть за собой дверь и выдохнуть.

– И еще. Обрати внимание на Мурамасу и Свару. – говорит Эдвард: - они пусть и не герои, но Свара ввязалась в драку с Мясником защищая гражданских. А Мурамаса – благороден по своей натуре. Еще может быть Ток. Он Технарь и у него просто не настроен моральный компас, ему насилие не так интересно. Ему важно потехнарить. Уверен, он мать родную продаст за доступ к муравьям, блокноту и материалам.

– Спасибо, Эдвард. Спокойной ночи. Наслаждайся тишиной.

Глава 20

Глава 20

Говорят,

история не имеет сослагательного наклонения. Потому что задним числом все просто и понятно и все мы сейчас можем только руками разводить – ну как вы не предусмотрели айсберг и почему на «Титанике» было так мало спасательных шлюпок? Неужели не было понятно, что нельзя было верить Цао Цао на слово? Кто построил линию Мажино до Арденн? Неужели так прямо хотелось богатства, что надо было казнить делегацию послов Чингисхана? И так далее и тому подобное.

Если вдуматься, то задним числом все объяснимо – ну, понятно, что «Титаник» был непотопляемым с герметичными отсеками, а что если их пропорет всех по борту, умники? Понятно, что нельзя верить ни Цао Цао ни Люй Бу, потому что на них пробу ставить негде. Задним числом мы знаем, что Арденнский лес оказался проходим для бронетехники и машин снабжения, а Чингисхан мог передвигать войска с такой скоростью, что Хорезмшах не успел и глазом моргнуть, как черные всадники осадили Ургенчу. Но это – задним числом.

Сейчас я понимаю, что моя способность к мультизадачности — это самая сильная защита от сенсорной перегрузки, а именно путем таковой перегрузки Мясники и сводили с ума своих новых носителей. Постоянный крик, ругань, оскорбления, которые не оставляют в покое ни на секунду… и как только это начинает тебя доставать (а оно рано или поздно начнет доставать и скорее рано чем поздно) – так в дело вступает эта самая доминанта Ухтомского, ты не можешь ни на чем сосредоточиться, кроме этой постоянной свары в голове. Однако даже при всей своей пассионарности и поистине блестящей способностям к обсценной лексике, вся это постоянная ругань в голове – всего лишь поток информации. И да, если сосредоточиться только на нем, или же (вот он трюк! Следите за руками!) – изо всех сил стараться не сосредотачиваться на нем – то он рано или поздно сведет тебя с ума. Ну… как сведет. Подтолкнет к импульсивным и нехарактерным поступкам. Что все вокруг конечно же расценят как «Мясник наконец проявил свою истинную сущность», будь ты хоть три раза герой. Вот Эдвард попросту не выдержал этого боя и покончил с собой. Хотя в тот момент я думаю он просто хотел выпустить пар. Сдерживать злость и раздражение внутри себя бесконечно – никто не сумеет. Рано или поздно это все лопается, а потом общество только головой качает – ну как же, был такой правильный. Именно это и сводит с ума – желание держаться в рамках, когда тебя изнутри распирает. Нужен клапан выпускать пар, нужно процессировать, переживать чувства, а не отрицать их. Хотя даже так, если бы не моя мультизадачность, Мясники скорее всего свели бы с ума и меня.

Однако теперь, задним числом становится ясно, что на всякую хитрую гайку обязательно найдется свой хитрый болт. Моя способность – получать, принимать и переваривать без ущерба для собственной психики гигантский объем данных. Человеческий мозг не в силах сделать такое, вспомните, когда вы спите, мозг часто не в состоянии изображать даже сложные геометрические фигуры, далекие пейзажи во сне скрыты в тумане. Вычислительной способности мозга не хватает. Когда мы смотрим на городской пейзаж вдали, мы не видим его. Мы видим общую картинку, упрощенную для возможностей нашего мозга. В моем же случае – я одновременно получаю информацию от миллионов насекомых. Миллионов! И черт с ним, с получением информации, мозг может получить, налепить бирку и отправить в архив. Нет, я одновременно принимаю миллионы решений! Вот и сейчас, я сижу за столом со своим отцом и ковыряюсь вилкой в макаронах с сыром, одновременно отбраковывая сотни японских шершней и муравьиных маток, провожу полевые испытания по сравнению скорости и маневренности в воздухе новых шершней, они намного быстрей муравьиных маток, быстрее и выносливей. В это же время слушаю крик и скандал в благородном семействе Мясников по поводу привилегий Эдварда, который погружен в какую-то простенькую браузерную игрушку. Параллельно веду приватные

переговоры со Сварой, Мурамасой и Током, с каждым в отдельности. Свара упрямится, у нее в памяти все еще свежа собственная смерть от яда «Медичи». Ток согласился сразу, и мы с ним обсуждаем оборудование, необходимое ему для мастерской и количество насекомых, он учится управлять муравьями и в полном восторге от открывшихся возможностей. Мурамаса… здесь сложнее. Он требует выведения насекомого-мечника и все тут. У него, оказывается есть мысли как именно вторую пару «рук» использовать во время фехтования. Пытаюсь объяснить ему, что я не биотехнарь, а всего лишь могу управлять поведением насекомых, ускоряю метаболизм и провожу выборку необходимых генетических признаков.

– … ну и нас сразу же отпустили. А вообще и пожарные приехали и медики, и даже Протекторат с СКП, ну и полиция само собой. – а еще я веду светскую беседу с Дэнни, который делает вид что внимательно меня слушает. Он устал на работе, а еще очень переживал за меня, как только узнал, что Зубы с Мясником во главе едва ли не во дворе школы Уинслоу сражались. Ну… практически на противоположной стороне улицы. Потому он и рванул к школе на своем стареньком пикапе, однако конечно же там все оцепили и никого не пропускали, и он испереживался еще больше, а когда его все-таки пропустили – он узнал, что я давно уже ушла и потом гнал к дому. Выдохнул только когда ворвался ко мне в комнату, пока я сидела и порядок в стройных рядах психопатов и убийц наводила, едва успела повязку с глаз снять и беруши вытащить. Увидел меня, целую и относительно невредимую и выдохнул. Обнял правда так, что некоторое время я даже гадала, а вот если бы не сила Мясника – он бы, наверное, мне ребра сломал. Все-таки невероятная сила эта самая регенерация, ладно что интоксикация прошла как с белых яблонь дым. Но у меня рука побаливала, потянула я ее где-то, так все прошло. И самое главное – зрение. Мне теперь очки только без диоптрий носить, потому как стопроцентное зрение. И даже какой-то зум в глаза встроен, если приглядываться и слегка напрячься – как будто приближает немного.

– А одной девочке стало плохо, даже на «скорой помощи» увезли. – говорю я, малодушно скрывая что эта самая девочка – Тейлор Хеберт собственной персоной. Впрочем, в больнице довольно быстро разобрались что я здорова свыше всякой меры и только лекарства переводить. Даже предложили до дома доставить, но я уж сама… ножками. Из интересного – я могу отключать ненужные сенсорные каналы. Вернее, не отключать, а… не обращать внимания, помечать как «не имеющие приоритета». Очень удобно. Вот нужна способность видеть кровь через стены – пожалуйста. Не нужна – выключаешь и можешь видеть лицо своего отца, а не обтянутый кровавыми прожилками череп. Так же и с остальными способностями, видимо потому что это не мои способности. Свою способность, управление насекомыми – я не могла включать и выключать по желанию. Ну и ладно.

– И я даже видела Оружейника! А он, между прочим, седьмой по рейтингу герой во всей стране! – говорю я: - вот так! Прямо на улице, вживую. Одно дело, когда он мимо проезжает на своем мотоцикле, а совсем другое, когда – рядом стоит.

– Раньше тебе больше нравилась Александрия. – говорит Дэнни, тщательно скрывая зевок: - у тебя столько плакатов с ней было и ланчбокс. И футболки.

– Это дела давно минувших дней, - машу я рукой: - моя любовь сейчас это Оружейник. У него такие сильные, крепкие руки… и борода!

– Мффх! – Дэнни давится своим вечерним «Будвайзером»: - что?!

– У меня даже трусы с его лицом есть, - доверительно сообщаю ему я. В самом деле, среди всего бельишка Тейлор (никаких кружавчиков и вообще все либо спортивное, либо хлопчатобумажное, чисто девочка-скаут) – имелись и такие. Конечно же из хлопка.

– Кха-кха-кха! – заходится в кашле Дэнни и я услужливо (но тщательно дозируя усилия), легонечко похлопываю его по спине. Он прекращает кашлять, вытирает рот и уважительно глядит на меня.

– А ты окрепла. – говорит он: - сила в руках появилась. Молодец, физкультуру не пропускаешь. И за себя в школе постояла. Но про белье свое лучше мне не рассказывай, я все же твой отец.

– Понятно. Про белье только с другими мужчинами. – делаю мысленную пометку я: - интересно, а если самому Оружейнику принести? Чтобы автограф поставил?

– Тейлор! Ты вся в мать… - качает головой Дэнни: - хватит уже меня дразнить. Имей в виду, я все еще старший мужчина в семье и вполне могу оставить тебя без карманных денег.