Семнадцатилетние

Матвеев Герман Иванович

— А почему именно я? — удивилась Валя.

— Тебе легче всех. Учишься Ты хорошо, — сказала Женя.

— А двойка, — напомнила Валя.

— Ну, это пустяк! Недоразумение, — успокоила ее Катя. — В следующий раз выправишь.

— Поручений общественных у тебя нет, — прибавила Тамара.

Валя задумалась. Предложение ей показалось заманчивым. Работы не так уж много, но зато класс будет ей благодарен, и это поможет наладить прежние, хорошие отношения с девочками. Однако не кроется ли за этим предложением что-нибудь другое? Почему они вдруг обратились к ней после того,

что произошло за последнее время? И почему пришли домой, а не сказали об этом в школе? Может быть, это какой-то хитрый ход или, скорей всего, директор обязала их помириться. Если так, то не следует соглашаться сразу. Надо дать им понять, что она в них не нуждается.

— Не знаю, девочки... — неопределенно ответила Валя. — Надо подумать... с мамой посоветоваться. Вы подождите минутку, я скажу ей. — С этими словами она вышла из комнаты.

— Ну вот... — промолвила Тамара. — «Пришли, понюхали — и пошли прочь».

— Не торопись. Она с мамой посоветуется.

Женя обвела глазами комнату и поморщилась:

— Неуютно как... Все разбросано... По-моему, ни о чем мы здесь не договоримся. Позовем ее гулять. Погода хорошая! — предложила она.

— Тоже идея! — согласилась Тамара.

Скоро вернулась Валя, и сразу же за ней в комнату вошла мать. Она успела умыться и привести себя в порядок.

— Здравствуйте, девочки! Что же вы стоите? Раздевайтесь, посидите! — приветливо сказала она.

— Спасибо. Мы на минуту зашли по делу, а потом хотели прогуляться. Погода хорошая... Валя, ты не пойдешь с нами? — спросила Женя.

— Поздно уж. Какая сейчас прогулка! Валя только недавно за уроки села, — мягко возразила мать и с гордой улыбкой посмотрела на дочь.

Как-никак, а Валя была первой ученицей в классе. Мать считала это своей заслугой и при всяком удобном случае подчеркивала, с каким трудом ей удается создать необходимые условия для дочери.

Как только до Вали дошло, что мать против ее прогулки, она сейчас же потянулась за пальто.

— Знаете, девочки... Я, пожалуй, пойду. Подождите минутку, — сказала Валя и торопливо начала одеваться.

— Валя, куда ты ночью пойдешь?.. А впрочем, как хочешь! — согласилась мать и села к столу.

— Валя, а как вы насчет шефства решили? —спросила Катя, пользуясь присутствием матери.

— Я ничего не имею против, но мама возражает.

— Это что? Относительно шефства? — спросила мать. — Нет, нет! Я категорически против! Какое может быть шефство сейчас? Что вы! Десятый класс! Скоро экзамены на аттестат зрелости. У нее самой столько работы! Я вас очень прошу, девочки, если можно, обойдитесь без Вали. Ей очень трудно. Не думайте, что пятерки даются даром. Я, конечно, со своей стороны помогаю, создаю условия, хотя она этого и не ценит...

— Ну, довольно, мама! — с раздражением остановила ее Валя.

— Мы думали, что Вале самой будет приятно, — сказала Катя. — А желающих у нас найдется сколько угодно. Я думаю, что любая из нашего класса...

— Одним словом, мы не уговариваем, — вмешалась Тамара. — Не хочет — не надо!

— Ну идемте, что ли, — заторопила их Валя.

— Не сердитесь на нее, — сказала мать, провожая

уходивших. — Она ни в чем не виновата, но вы сами должны понять...

Девушки спустились по лестнице и вышли на воздух. Переулок был слабо освещен, и в черном небе ярко блестели звезды.

— Пригожая погодка! — сказала Катя, вздохнув всей грудью.

Поравнявшись с Тамарой, она умышленно скользнула ногой и чуть не подшибла ее. Потеряв равновесие, Тамара взмахнула руками, но вывернулась и устояла на ногах.

— Ты это что! — с притворной угрозой сказала она. Катя согнулась, выставила вперед руки и начала отступать.

— Я нечаянно... верно, нечаянно, — со смехом говорила она.

Тамара видела, что за спиной Кати большая куча снега. По-мальчишески наступая и не давая ей оглянуться, она теснила подругу прямо на кучу.

— Ты что-о! Ты на кого руку подняла? — говорила Тамара, нанося частые, как в боксе, удары.

Неожиданно, с криком «куча мала!», сзади на нее налетела Женя, толкнула на Катю, и все трое упали в снег.

Валя с улыбкой наблюдала. Она бы с удовольствием приняла участие в этой возне, но между ними лежала пропасть недавних обид, недоразумений, а мостик, перекинутый подругами, она отвергла. Одним взмахом отбросить все, забыть и примириться с положением покоренной Валя не могла. Она только что настроила мать и, сославшись на нее, отказалась от предложения девочек, думая, что они будут ее уговаривать еще.

Основательно перевалявшись в снегу, а затем отряхнув друг друга, девушки взялись под руки и медленно пошли по дороге. В эти часы езды здесь было мало и никто не мешал гулять.

— А знаете что, девочки? — сказала Тамара. — Вечер у нас получится — что надо! Предложений — туча! Только когда мы это все успеем сделать?

— Ничего — успеем! — успокоила Катя. — Вчера я говорила с Крыловой насчет выступления. Ломается! Не понимаю, кого она изображает?

— Знаменитую певицу, — сказала Женя.

— Все мы кого-то изображаем, — заметила Валя.

— То есть, как все? — удивилась Катя.

— Очень просто. По-моему, все люди стараются казаться не тем, что они есть.

— Ну, например, я кого изображаю? — спросила Катя.

— Откуда я могу знать? У тебя есть свой идеал, и ты стараешься ему подражать.

— Например, кому? — настаивала Катя.

— Ну, отцу или матери...

— Ах вот в чем дело!

Некоторое время шли молча. Снег приятно похрустывал под ногами, и этот звук не в силах был заглушить, шум с проспекта, слабо доносившийся сюда.

— Нет, Валя, я все-таки не согласна! — снова заговорила Катя. — В какой-то степени это и верно. Бессознательно мы иногда подражаем тем, кто нам нравится, но ты говоришь о другом! Ты говоришь — изображаем! А изображать бессознательно нельзя.

— А разве я сказала — бессознательно?

— Значит, сознательно?

— Конечно.

— В корне не согласна. Это значит — врать, фальшивить. Идти наперекор своим убеждениям, притворяться!

— Ну, так что? Так и делают.

— Кто-о?

— Да почти все. Присмотрись получше...