Семнадцатый самозванец
Шрифт:
— Что делается человеческими руками, — ими же и разрушается, ответил Конецпольскому по-латыни чигиринский сотник Богдан Хмельницкий.
Это пророчество сбылось в августе того же года, когда большая флотилия чаек, вышедшая в море перед тем, как Боплан начал строить Кодак, возвращалась обратно на Сечь.
Увидев Кодак, запорожцы удивились и вознегодовали. По приказу своего атамана Ивана Сулимы они ринулись на штурм и взяли крепость, перебив весь гарнизон вместе с его командиром — французским полковником Марионом. И, взяв Кодак, разнесли его по камню. Правда, через четыре года поляки вновь отстроили Кодак, но молва о том, как
Владислав отправил Киселя на Украину, заклиная его всеми силами отговорить казаков от бунта. Гетман Василь Томиленко, подчинившись воле большинства казаков, собрал на реке Русаве генеральную раду, на которую съехались тысячи озлобленных, обездоленных людей, оставивших свои полки, свои дворы и угодья.
Шел август месяц — страдная пора, когда земледельцы провожают и встречают солнце в поле.
— Мы не получаем жалованья за ратную службу четвертый год. Нам закрыли дорогу на море. Хлеб осыпается на полях наших и некому убирать его, — говорили казаки.
— Мы пойдем на города и перебьем королевских чиновников, чинящих нам притеснения и обиды! — кричали самые горячие.
Кисель целовал крест, воздевал руки к небу и, срывая голос, со слезами на глазах клялся страшными клятвами добиться от короля исполнения всего, чего требовала от правительства рада.
Наконец сошлись на полумере. «Будем ждать ещё один месяц — до Рождества Богородицы, — постановила рада, — и если требования наши останутся втуне — всей арматой уйдем в Сечь и выйдем из-под власти короны».
Кисель использовал данную ему отсрочку, проявив необыкновенные лукавство, ловкость и двоедушие.
«С казаками, — писал он коронному гетману, — могут удастся три способа: они испытывают уважение к православным попам, хотя сами более походят на татар, чем на христиан, они трепещут перед королем, и любят взять то, до чего могут дотянуться их руки. Поэтому я употребил для исполнения данного мне поручения все три способа сразу».
По его просьбе киевский митрополит послал к казакам двух игуменов и те стали увещевать их и, заклиная именем бога, призывали к покорности. Сам Кисель, встречаясь с Томиленко и приближенными к нему старшинами, обещал им и их детям шляхетские права и привилегии, милость короля, почет и богатство.
И, наконец, пятидесятишестилетний хитрец прибег к ещё одному давно испытанному и излюбленному им методу — фальшивому письму. Он послал Томиленко копию письма, якобы полученного им, Киселем, от короля. Кисель сделал вид, что переслал копию письма тайно, из одного лишь расположения к казацкой старшине.
В фальшивом письме король укорял казаков в том, что они не верят его слову и вновь подтверждал пану Киселю прежние обещания — о соблюдении казацких прав и присылке денег. Затем король писал, что он не потерпит бунта и созовет посполитое рушение, если казаки не образумятся. К письму Кисель приложил и свою собственную приписку. Он советовал казакам послать на сейм в Варшаву депутацию и просить исполнить обещанное в королевском письме, тщательно скрывая то, что им об этом письме известно.
Однако уловки Киселя не отвратили
Толпы недовольных собрались вместе и выкрикнули своим атаманом Карпа Павлюка — бывшего есаула Ивана Сулимы, крещеного турка, удальца и сорви-голову, каких было мало даже на Запорожье.
Павлюк разослал по всей Украине универсалы, объявляя, что каждой живущий в этой стране должен считать себя казаком и не подчиняться панам-помещикам.
Гетман Томиленко не знал, что делать — бороться ли с бунтовщиком или же помогать ему.
Зато Кисель — знал. Он собрал своих сторонников, сместил Томиленко и верные ему люди избрали гетманом переяславского полковника Савву Кононовича, преданного королю не менее, чем сам Кисель.
Узнав о случившемся, Павлюк вывел из Сечи все свои курени и, остановившись у города Крылова, послал летучий конный отряд к Переяславлю.
Ворвавшись ночью в Переяславль, запорожцы схватили нового гетмана и его приближенных, привезли их в Крылов и по приговору запорожцев — казнили.
Павлюк был избран гетманом и призвал Украину к оружию. Однако в первой же битве он был разбит и подстрекаемые Киселем старшины выдали его командующему польской армией Николаю Потоцкому. Тысячи повстанцев были казнены. Павлюка увезли в Варшаву и там обезглавили.
Весной 1638 года новые отряды восставших вышли из Сечи. Ими командовал Стефан Остряница. Выиграв первое сражение, окрыленный успехом, Остряница ринулся в бой, но был разбит, как и Павлюк. Та же участь постигла следующего предводителя — Дмитро Гуню.
Во всех этих восстаниях участвовал и Богдан Хмельницкий, снискавший славу храброго и искусного воина.
Мало-помалу память о междоусобных бранях казаков с поляками отходила, жизнь требовала того, чтобы способнейшие из казаков занимали должности, приличествующие их способностям и знаниям.
Хмельницкий стал войсковым писарем, заняв должность, которую бывавшие на Украине иноземцы приравнивали к канцлеру.
Меж тем королем Владиславом овладела идея начать войну против турок в союзе чуть ли не со всей христианской Европой. Папа и дож Венеции, семиградский князь и волошский господарь, царь Московии и король Франции должны были, по мысли Владислава, помочь Речи Посполитой сокрушить Империю османов. В предстоящей великой войне флоту и коннице Украины Владислав предоставлял главную роль.
Первым шагом короля была отправка в Париж полномочного представителя казацкого войска для подписания соглашения о вооруженной помощи Франции. Этим представителем был назначен Богдан Хмельницкий.
Украинский посол успешно провел переговоры с графом Брежи и кардиналом Мазарини, после чего две с половиной тысячи охочих казаков отправились во Францию. Под знаменами герцога Кондэ они взяли Дюнкерк, захваченный испанцами, и прославили казацкое имя на всю Европу.
Когда Хмельницкий, возвращаясь из Франции, остановился в Варшаве, Владислав принял его и открыл ему тайну, о которой знали только сам король, канцлер Оссолинский и коронный гетман Конецпольский. Он посвятил Хмельницкого в планы подготавливаемой им коалиции для войны с турками и дал слово, что за участие в войне на его стороне вернет казакам отнятые у них права. Тем самым король превращал казаков не только в союзников в войне с турками, но и делал их своей опорой в борьбе с самовластными магнатами и шляхтой.