Семья и как в ней уцелеть
Шрифт:
Джон. Упрям?
Робин. Просто не справляется на своем месте, а кажется — и не виноват.
Джон. Вредит делу, заставляя клиентов заполнять по шестнадцать бланков без единой ошибки.
Робин. Или вообще не дает бумагам хода, чтобы… дело «крутилось» с предельной скоростью.
Джон. В любом случае такой — не «свой» в деле.
Робин. Да. Для него присоединиться в команде — значит подчиниться, перемениться, претерпеть доводку до подходящего размера.
Джон. А разве он попал пальцем в небо?
Робин.
Джон. А на самом деле в этом «нечто» ему никакой надобности. В этой иллюзии. В «Большущем-Я». В младенческом, фактически, «я», недостаточно «ужатом».
Робин. Да. В его семье ему не помогли «ужаться» — одновременно ведя наступление и оказывая поддержку. Поэтому у него не соответствующая реальности карта мира, на которой он сам не верной величины, на ложном пути.
Джон. Значит, он, скорее всего, просчитается. Оскорбит спутника. Или двинется войной на Россию. «Большущее-Я» ослабляет его, делает незащищенней.
Робин. Именно. Обычно трудно убедить такого, что «подгонка» пойдет ему на пользу, даст умение добиваться желаемого. Да, конечно же, процедура «подгонки», когда указывают «границы», кажется, «сводят на нет», болезненна: нам «я» никогда не «ужать» без боли. Но в итоге из нас получаются солидные люди. Я думаю, многие инстинктивно чувствуют, понимают, что у мягких, чересчур снисходительных родителей обычно вырастают дети слабые, с трудом «одолевающие» жизнь, цепляющиеся за представление о своей «самой самости».
Джон. Но все же они должны обойти мертвую зону депрессии.
Робин. Да, в них есть какая-то тяга к общению, к благу, даваемому группой. Им предстоит найти себе место, где бы они могли казаться нормальной частью целого — людьми, принимающими власть и правила группы, — хотя такие втайне хранят иллюзию, что они — центр вселенной.
Джон. И как «аутсайдеры» удерживают реальность от соприкосновения со своими иллюзиями?
Робин. Они не прорисовывают себя на своих мысленных картах. И вообще объекты у них на картах «набросаны», связи смазаны, собственная же персона в недосягаемости от остальной «топографии». Поэтому у таких представление о себе и представление о других не увязываются.
Джон. Иными словами, «аутсайдер» — «посторонний» на своей карте.
Робин. Потому-то мне и кажется словечко удачным. Он будто отвел для своего «лика» специальный массив памяти, он не хочет помещать его на карту среди всех прочих лиц.
Джон. Он не хочет замечать ничего, что укажет на несоответствие его карты реальности, на обыкновенность его… особы.
Робин. И, конечно же, он не хочет замечать, что ничего не замечает! Другие требуются для правил, но он — вера его крепка — он нужен для исключений. Поэтому он на самом деле никогда не станет частью группы, хотя будет делать вид, что он «свой». Кого-то, может, обманет, но большинство в группе будет чувствовать в нем чужака. Вместо согласованности действий, готовности что-то отдать, что-то взять, а главное, готовности к необходимому превращению, он всегда будет стремиться менять
Джон. Чтобы самому не менятья. Поразительно! Он должен менять других, потому что ему не вынести собственной перемены. Вероятно, «дотащившему» до взрослых лет свое непомерно громадное «я» человеку будет грозить такая страшная боль от процедуры «подгонки» этого «я» к реальности, что он — или она — не сможет ни на минуту расслабиться, защищая свою фантазию от сокрушительного удара реальности. Человек будет постоянно сигналить другим, чтобы не обронили и дурного словечка на него, а еще лучше, найдет себе окружение, в котором будет уверен, в котором никогда не услышит ничего противоречащего его карте — никакой критики.
Робин. Верно. Лестью, пресмыкательством, нажимом, упрямством он будет всегда достигать цели. Он всегда будет кукольником, для которого люди — марионетки, их надо заставить плясать под свою дудку. У такого нет стремления подладиться под других в большом хороводе.
Джон. Значит, люди, нуждающиеся во власти, тратящие жизнь на обретение власти, хотят одного: вынудить других подлаживать к себе. А тогда кто посмеет сказать, что у них «лики» раздуло, «фигуры» разнесло — никаких прокрустовых «шалостей» они с собой не позволят!
Робин. Именно.
Джон. Ну, а человеку с добротной, соответствующей реальности картой нет нужды контролировать других?
Робин. Нет. Он хорошо «знаком» со своей личностью и уверен в себе.
Джон. Подождите. Я не успел как следует усвоить подтекст — текст уж слишком захватывающий. Значит, властолюбец не способен по-настоящему «играть» в команде, ведь он не может взять и отдать. А значит, не способен быть действительно ответственным, по Вашим словам, потому что его первейшая забота всегда — защитить свое «я» от реальности, а не подходяще ответить на ситуацию.
Робин. Кроме того, его могущество зависит от группы.
Джон. Речь не просто о зависимости от «некритической массы»? О том, что он, в какой-то смысле, все еще маменькин сынок — да?
Робин. В каком-то смысле… Если вы можете сами застегнуть пуговицы, вам не нужна для этого мама. Вы — независимый человек. Но если вы сами не справляетесь, вам надо править другими и заставить их сделать для вас то, что не можете.
Джон. Заправила нуждается в «наемных руках», чтобы провернуть грязное дело. А промышленный магнат, являясь домой, заставляет жену отчитаться по статье «карманные деньги детишкам». Да, вам не обойтись без власти над ближними, если собой не владеете!
Робин. Именно! Если ваше «я» — ваш мысленный автопортрет — непомерной, нереальной величины, вы над собой не властны. «Аутсайдер» меняет жизнь на власть над другими, чтобы закрыть им рот… Сам-то он уже давно закрыл глаза на свой атавизм, на свое не выстрадавшее разумных размеров «я».
Семья «аутсайдеров»
Джон. Вы рассказали про «аутсайдера» — я хочу узнать и про семью, в которой такие растут. Ребенок, как следует из основного закона семейной «механики», не усвоит уроков ни одной из ступенек развития, пока уроки не усвоены родителями, только тогда и способными чему-то учить. В этой семье, наверное, неучи…