Семья Тибо, том 1
Шрифт:
Антуан порывисто встал. Он ни на миг не забывал, зачем он сюда приехал.
— Поскольку в данный момент все ваши помещения пустуют, — сказал он, глядя на юркого человечка, — надеюсь, вы не сочтете нескромным мое желание осмотреть колонию? Мне было бы любопытно увидеть все вблизи; я так часто, с самого детства, слышал…
— Правда? — спросил удивленный г-н Фем. — Нет ничего проще, — продолжал он, не двигаясь, однако, с места. Он улыбался и, не переставая улыбаться, о чем-то, казалось, размышлял. — Ах, знаете, в корпусе нет ничего интересного. Ведь это, по существу, не что иное, как маленькая казарма, а что такое казарма,
Антуан продолжал стоять.
— Нет, мне очень интересно, — заявил он. И, видя, что директор недоверчиво уставился на него своими прищуренными глазками, подтвердил: Да-да, уверяю вас.
— Ну что ж, доктор, с большим удовольствием. Надену вот только пиджак и ботинки — и я к вашим услугам.
Он исчез. Антуан услышал, как прозвенел звонок. Затем пять раз бухнул колокол во дворе. "Ага! — подумал он. — Дают сигнал тревоги, неприятель в доме!" Он не мог усидеть на месте. Подошел к окну, но стекла оказались матовыми. "Спокойствие, — сказал он себе. — Быть настороже. Удостовериться во всем самому. Действовать. Вот в чем моя задача".
Наконец появился г-н Фем.
Они сошли с крыльца.
— Наш парадный двор! — высокопарно возгласил директор и снисходительно усмехнулся. Потом подбежал к собаке, которая опять начала лаять, и с силой пнул ее ногой в бок; собака забилась в свою конуру.
— Вы случайно не занимаетесь садоводством? Ах да, конечно, врач всегда имеет дело с растениями, черт побери! — Он весьма охотно остановился посреди палисадника. — Прошу вашего совета. Чем замаскировать этот кусок стены? Плющом? Но понадобятся долгие годы…
Не отвечая, Антуан увлек его к центральному корпусу. Они обошли весь нижний этаж. Антуан шагал впереди, зорко вглядываясь в каждую мелочь, самочинно отворяя все закрытые двери; ничто не ускользало от его взгляда. Верхняя часть стен была побелена, а от пола метров до двух в высоту они были замазаны черным гудроном. Во всех окнах, как и в кабинете директора, стекла были матовые; везде решетки. Антуан хотел открыть одно из окон; оказалось, что для этого требуется особый ключ; директор вынул его из жилетного кармана и отворил окно; Антуан заметил, с какой ловкостью манипулируют его желтые пухлые ручки. Цепким взглядом детектива Антуан обвел внутренний двор; там было пусто; большой четырехугольный плац, покрытый засохшей грязью, был замкнут высокими стенами — и ни деревца, ни кустика, ничего.
Господин Фем с огромным воодушевлением и очень подробно рассказывал о назначении каждой комнаты — здесь были учебные классы, столярные, слесарные, электротехнические и прочие мастерские. Комнаты были небольшие, содержались в чистоте. В столовых заканчивалась уборка, служители вытирали некрашеные деревянные столы; от водопроводных раковин, размещенных по углам, шел тяжелый дух.
— Каждый воспитанник, закончив еду, моет здесь свой котелок, стакан и ложку. Разумеется, никаких ножей и даже вилок… — Антуан глядел на него, не понимая. Тот добавил, подмигивая: — Ничего режущего или колющего…
На втором этаже опять шли учебные классы, и опять мастерские, и душевое отделение, которое, очевидно, бывало открыто не слишком часто, но которым директор особенно гордился. Он весело ходил из комнаты в комнату, широко расставив вытянутые вперед руки, и, ни на миг не замолкая, машинально придвигал к стене верстак, подбирал с пола гвоздик, завертывал до отказа кран, поправлял и расставлял
На третьем этаже размещались дортуары. Они были двух типов. В большинстве из них стояло по десятку коек, застланных серыми одеялами; сплошь уставленные полками для вещей, дортуары походили бы на небольшие солдатские спальни, если бы не странные железные, обтянутые тонкой сеткой клетки, занимавшие середину каждого из них.
— Вы их туда запираете? — спросил Антуан.
Господин Фем с комическим ужасом воздел руки горе и рассмеялся.
— Да нет же! Здесь спит надзиратель. Видите, его кровать помещена как раз посредине, на одинаковом расстоянии от всех четырех стен: он все видит, все слышит и ничем не рискует. Впрочем, на случай тревоги у него есть специальный звонок, проводка спрятана под полом.
Другие дортуары состояли из притиснутых одна к другой каморок кирпичной кладки, запертых решетчатыми дверьми, точно боксы в зверинце. Г-н Фем задержался на пороге. Временами его улыбка делалась горько-задумчивой, и тогда это румяное личико окутывала меланхолия, точно на статуях Будды.
— Ах, доктор, — объяснял он, — здесь размещаются наши отпетые. Те, кто поступил к нам слишком поздно; их уж по-настоящему не исправить; да, паиньками их не назовешь… Попадаются среди них и дети порочные, верно? Так что приходится на ночь их запирать.
Антуан заглянул за одну из решеток. Он различил в полутьме жалкую неубранную постель, похабные рисунки и надписи на стенах. Он отпрянул.
— Не будем туда смотреть, это слишком печально, — вздохнул директор, увлекая его за собой. — Видите, это главный коридор, по нему всю ночь ходит надзиратель. Здесь надзиратели вообще не ложатся и электричество не гасится. Хоть мы и держим этих проказников под замком, от них всегда можно ожидать какой-нибудь пакости… Честное слово!
Он тряхнул головой, прищурился и внезапно расхохотался; грустное выражение мигом слетело с его лица.
— Тут всего наглядишься! — простодушно заключил он, пожимая плечами.
Антуан был так захвачен всем окружающим, что совсем забыл о своих заготовленных заранее вопросах. Но все же спросил:
— А как вы их наказываете? Мне бы хотелось взглянуть на карцеры.
Господин Фем отступил на шаг, вытаращил свои круглые глаза и легонько всплеснул руками.
— Карцеры, черт побери! Да помилуйте, господин доктор, или вы думаете, здесь Ла-Рокет [43] ? Нет, нет, у нас никаких карцеров, упаси нас бог! Устав категорически это запрещает, да и господин учредитель никогда бы не пошел на это!
43
Ла-Рокет — тюрьма для малолетних преступников в Париже.
Антуан был озадачен; в прищуренных глазках, моргавших за стеклами очков, ему чудилась насмешка. Роль соглядатая, которую он собирался здесь сыграть, начинала не на шутку его тяготить. Все, что он видел, отнюдь не поддерживало в нем решимости продолжать эту роль. Он даже спрашивал себя не без некоторого смущения, не догадался ли уже директор, какие подозрения привели Антуана в Круи; но судить об этом было нелегко, настолько естественным казалось простодушие г-на Фема, несмотря на лукавые огоньки, то и дело вспыхивавшие в уголках его глаз.