Семья Тибо (Том 2)
Шрифт:
Сотни раз Жиз рисовала себе в воображении минуту, когда перед ней предстанет Жак, тот миг, когда она после стольких лет ожидания упадет ему на грудь. И вот сейчас она переживала эту минуту. Жак был здесь, всего в трех шагах от нее, но недоступный, принадлежащий другим - чужой Жак. Взгляд Жиз, встретившись на секунду с глазами Жака, словно бы наткнулся на какое-то препятствие, неодолимое, как отказ. И, даже еще не разобравшись в этих мимолетных ощущениях, Жиз перед лицом реальности, такой далекой от ее мечты, угадала интуитивно, что ей предстоит еще много страдать.
Тем
– Да... Три или четыре кислородные подушки... Поскорее, пожалуйста... Говорил он не своим обычным голосом, а чуть дрожащим, в повышенном тоне, произносил слова почему-то в нос, с наигранной развязностью: - Ах, простите, адрес: доктор Тибо, четыре-бис, Университетская улица... Нет, я сказал: четыре-бис. Подыметесь прямо на третий этаж... И, пожалуйста, побыстрее, это крайне срочно.
Не торопясь, однако не совсем твердой рукой он повесил трубку.
Ни он, ни она так и не решились тронуться с места.
– Добрый день, - с запозданием проговорил Жак.
По телу Жиз прошла дрожь. Она полуоткрыла губы, попыталась было улыбнуться, ответить... Но тут Жак, будто вернувшись внезапно к действительности, сделал шаг вперед.
– Антуан меня ждет, - проговорил он, поспешно направляясь к двери. Господин Шаль тебе все расскажет... Он задыхается. Ты приехала в недобрую минуту...
– Да, - сказала Жиз; и вся напряглась, когда Жак прошел почти вплотную мимо нее.
– Да, да, иди скорее.
Глаза ее наполнились слезами. Не то чтобы ее мучили какие-то определенные мысли или печаль ее имела определенную причину - просто мучительное ощущение слабости и отупения. Жиз проводила Жака взглядом до передней. Теперь, когда он двигался, он показался ей действительно живым, действительно нашедшимся. Но он скрылся из глаз, и, нервно сжав руки, она прошептала:
– Жако...
Господин Шаль присутствовал при всей этой сцене, словно неодушевленный предмет, он ничего даже не заметил. Однако, оставшись вдвоем с Жиз, он счел долгом вежливости завязать беседу:
– А я, как видите, мадемуазель Жиз, я, как и всегда, здесь, - начал он, коснувшись ладонью стула, на котором сидел.
Жиз отвернулась, желая скрыть слезы. После паузы он добавил:
– Мы все ждем, когда можно будет начать.
Проговорил он эту фразу таким доверительным тоном, что Жиз удивленно спросила:
– Что начать?
Старичок подмигнул ей из-под своих очков и, поджав губы, осторожно пояснил:
– Читать отходную, мадемуазель Жиз.
На сей раз Жак вбежал в спальню отца с таким чувством, будто его убежище именно здесь.
Верхний свет горел. Было страшно смотреть на г-на Тибо, которого поддерживали в сидячем положении: голова его заваливалась назад, рот был широко открыт; выкатившиеся из орбит, неестественно округлившиеся глаза безжизненно глядели перед собой, казалось, он потерял сознание. Нагнувшись над постелью, Антуан поддерживал отца обеими руками, а сестра Селина подкладывала под спину больного подушки, которые передавала ей пожилая монахиня.
– Открой окно!
–
Ворвавшийся порыв ветра пронесся по всей комнате и омыл помертвевшее лицо. Крылья носа дрогнули: немножко воздуха проникло в легкие. Вздохи были слабые, судорожные, поверхностные, зато выдохи бесконечно длинные: всякий раз чудилось, что этот затяжной выдох будет последним.
Жак подошел к Антуану. И шепнул ему:
– Жиз приехала.
Антуан не пошевелился, только поднял на мгновение брови. Он не мог позволить ни на секунду отвлечь себя от этой упорной борьбы, которую вел против смерти. Малейший недосмотр, и это колеблющееся дыхание совсем затихнет. Подобно боксеру на ринге, не спускающему глаз с противника, собравшему все свои помыслы воедино, напрягшему мускулы, чтобы отразить удар, Антуан не отводил глаз от больного. А ведь уже два дня подряд призывал как освобождение он эту смерть, против которой ожесточенно сейчас бился. Но об этом он как-то не думал. Пожалуй, он даже не совсем ясно отдавал себе отчет, что эта угасающая жизнь - жизнь его отца.
"Сейчас привезут кислород, - твердил он про себя.
– Продержаться можно еще минут пять, скажем, десять... А когда будет кислород... Но нужно, чтобы руки у меня были свободны. И у сестры Селины тоже".
– Жак, пойди приведи кого-нибудь еще, Адриенну, Клотильду, все равно кого. Вы вдвоем будете его держать.
В людской - никого, Жак бросился в бельевую. Там сидела Жиз со старушкой теткой. Он заколебался... А время шло...
– Ладно, пускай ты, - сказал он.
– Пойдем.
– И, подтолкнув Мадемуазель к прихожей, добавил: - А вы стойте на площадке. Сейчас привезут кислородные подушки. Немедленно принесите их нам.
Когда они подошли к постели, Оскар Тибо был в обмороке. Лицо его полиловело, рот неестественно широко открыт. С уголка губ стекала буроватая жидкость.
– Быстрее, - шепнул Антуан.
– Становитесь сюда.
Жак занял место брата, а Жиз - место сестры Селины.
– Нужно вытянуть ему язык...
– обратился Антуан к сестре Селине. Марлей... марлей берите...
Жиз с детства проявляла сноровку в уходе за больными, а в Англии прошла еще специальный курс. Поддерживая больного, чтобы он не свалился на бок, она схватила его за кисть и, поймав одобрительный взгляд Антуана, начала сгибать и разгибать руку, согласуя свои движения с движениями сестры Селины, делавшей тракцию языка. Жак взял другую руку больного и стал делать то же самое, что Жиз. Но лицо старика налилось кровью, будто его душили.
– Раз... два... раз... два...
– скандировал Антуан.
Дверь распахнулась.
Вбежала Адриенна с кислородной подушкой.
Антуан выхватил из ее рук подушку и, не теряя ни секунды, открыв краник, сунул его в рот больному.
Последовавшая за тем минута показалась нескончаемо долгой. Но еще не истекло шестидесяти секунд, как больному стало заметно лучше. Мало-помалу дыхание наладилось. Скоро присутствующие увидели, что кровь отхлынула от лица; кровообращение восстанавливалось.