Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
Демоница призвала на помощь мужа. Уже вместе они принялись обследовать это странное существо. Оказалось, что под копной волос прячутся вполне сформировавшиеся ручки и ножки…
— Ты ей что, еще плоти давала? — осведомился Майно.
— Да нет… почти…
— Нет или почти? Лахджа, ты понимаешь, что создание демонов — это опасно граничит с Карцерикой?
— Запрещено?
— Само по себе — не запрещено. Если просто так создавать, в виде эксперимента.
— Ну мы и создали просто так. В виде эксперимента.
— Зачем?
— Ну случайно же получилось. И что мне
Волосня с надеждой воззрилась на Лахджу. Майно еще раз пристально ее осмотрел, изучил ауру и подтвердил предварительные выводы: у них стихийно самозародился демон-гомункул. Как тахшукан, только иного типа и более сложный.
— Пока это был комок волос — это был просто комок волос, пусть и оживший, — подытожил Майно. — Демоникал, что-то вроде демонического немтыря. Но ты стала его напитывать своей плотью, и алала, у нас прибавление.
Лахджа вздохнула. Майно вздохнул. Волосня вздохнула.
Немного еще подумав, Дегатти добавил:
— Но это тоже хорошая тема для изучения. Можно посвятить целый раздел монографии.
— То есть оставляем?
— Пока что. Только надо наложить запреты.
Лахджа понимающе кивнула и присела на корточки. Она уставилась в желтые глаза Волосни и приступила к гипнотической установке.
— Ты рождена от меня, ты мне повинуешься, — говорила она, вкладывая в слова демоническую силу. — Ты не будешь причинять вред мне, моей семье, моим питомцам…
— Соседей тоже включи, — велел Майно. — А лучше вообще никому.
— Ты не будешь причинять вред никому, пока я не сниму запрета, — переделала директивы Лахджа. — Ты не покинешь территорию усадьбы без моего разрешения.
Волосня мерно кивала. С более сложными разумами у Лахджи такое не получалось, но на маленьких детей, животных и подобных примитивных созданий силы хватало.
С этого дня Волосня стала по пятам ходить за Лахджой. От нее исходило благоговение перед госпожой… и одновременно глухая враждебность… хотя нет, неверное слово. Просто Волосня смотрела на Лахджу так, как голодающий смотрит на горячий шашлык.
— Это какой-то психологический террор, — сказала Лахджа уже через пару дней. — Я не могу, она все время за мной ходит!
— Я предупреждал, — пожал плечами Майно.
Они были в спальне, а Волосня стояла в коридоре и покачивалась. В щели под дверью виднелась ее тень.
— Давай ее хотя бы на ночь запирать, — сдала позиции Лахджа. — Пока она не перестанет так делать.
Астрид, которая сначала радовалась, что Волосню освободили, постепенно стала ту побаиваться. Демонический гомункул и на нее таращился с какой-то нездоровой жадностью, хотя и не так, как на маму. А Веронику Астрид вообще начала прятать, потому что Вероника маленькая и глупая, с ней Волосня легко справится.
«Признаться, мы вплотную подошли к необходимости уничтожить это существо», — писал в монографии отец семейства. — «Несмотря на то, что ночью оно остается в комнате на чердаке, и мы наложили на него запрет нападения на кого-либо, я все сильнее опасаюсь этого создания. Оно слишком быстро
«Фамиллиарной связи с ним не сформировалось», — добавил он на следующий день. — «Несмотря на то, что оно появилось непосредственно из плоти моего фамиллиара, оно самостоятельное существо. Следовательно, демоникалы-гомункулы фамиллиара не будут подконтрольны волшебнику».
К началу весны Волосня стала больше, чем Астрид. Все еще похожая на бесформенную копну волос, она выучивала все новые слова и уже могла поддерживать простой диалог, а Вероника без страха и смущения играла с ней в конструктор.
Поначалу Астрид отгоняла Волосню от сестры, но постепенно убедилась, что в этом нет смысла. Во-первых, за Вероникой всегда приглядывал кто-нибудь из фамиллиаров. Токсин вообще постоянно был где-то рядом, ползал по стенам, прятался в тенях.
Ну а во-вторых, за всю зиму Волосня не сделала ничего плохого, только пугающе таращилась. Но это ничего, просто у нее взгляд такой.
За стол ее, правда, все-таки не приглашали, она питалась отдельно. На этом настоял папа, хотя мама ворчала, что это притеснение.
К папе в кабинет Волосня даже не заглядывала, она все время была где-то рядом с мамой. Когда та была дома, Волосня тоже бродила поблизости, обычно вместе с Вероникой. Когда та гуляла по лесу или медитировала в заснеженном саду камней — мелькала где-то за деревьями. Когда танцевала с папой в воздухе — тревожно попискивала внизу. А по вечерам, когда семья собиралась у камина и дальнозеркала, когда включали ноутбук или раскладывали настольные игры, Волосня замирала в углу и сверлила маму взглядом.
— Можно ее оттуда убрать? — косилась на нее Астрид, мазюкая язык чернилами. — Я не могу средоточиться, когда она смотрит.
— Ты и без нее сосредоточиться не можешь, — рассеянно ответила мама. — Пиши условие. В трех ящиках сорок два исгодына. В первых двух вместе двадцать семь исгодынов. Сколько исгодынов в первом ящике, если во втором на четыре меньше, чем в третьем?
Астрид дописала и задумалась. Стало почти слышно, как у нее скрипят мозги.
Арифметика девочке упорно не давалась. Еще в четыре года научившись считать до ста, она самоуверенно решила, что этого ей хватит до конца жизни. За полгода в школе Астрид все-таки худо-бедно освоила четыре арифметических действия, но задачи по-прежнему вызывали у нее оторопь.
Домашних заданий на Парифате не задают, этот способ еще сильнее поработить детей здесь пока не придумали. Но мэтресс классная наставница на днях попросила Лахджу позаниматься с Астрид отдельно, потому что по арифметике она отстает, что для демоненка довольно странно.
— Странно, тоже мне, — ворчала Лахджа, рассматривая дочь в волшебные очки. — Что тут странного? Что, если демон — то обязательно умный? Да в Паргороне ровно такой же процент идиотов, что и на Парифате!
— Кстати, меня это всегда немного удивляло, — сказал Майно, учащий с Вероникой новые слова. — У вас же там кэ-сеть есть. У каждого храка полный доступ ко всем знаниям.