Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
— Я его пропустил через конфирмацию, — хвастался он потом. — Что? Разве все было не так, как надо? Все что мог, сделал. Пусть дальше сам о себе заботится.
Придя в Зитары, Янка понял, почему Карл и Сармите не могли встретить его у церкви: они были очень плохо одеты. На Сармите — то самое красное ситцевое платье, которое Карл купил ей весной, и, видимо, оно было единственным. А Карл так и не сумел сменить свою обтрепанную военную форму на что-нибудь лучшее. Янке стало очень неудобно за свое щегольство. В сердце возникло восхищение и уважение к двум этим молодым людям с уединенного болота, которые
— Как у тебя дела с постройкой нового дома? — спросил Янка Карла.
— Уже подвели под крышу. Труба тоже сложена. Может быть, к осени удастся отделать одну комнату.
— Слишком спешить не следует, — предупредил Кланьгис. — Пусть доски хорошенько просохнут. Иначе может завестись грибок.
— Пейте же, — угощал Эрнест.
Посуду дала взаймы Эльза. Всего за стол сели восемь человек. Кришу вынесли обед в людскую. Эрнест больше заботился о выпивке — разве у кого-нибудь дома еды не хватает? Женщины сразу же после обеда собрались вместе, поговорили о семейных делах, осмотрели старый яблоневый сад. Только Миците осталась с мужчинами. Словно желая загладить нанесенную Янке обиду, она теперь усердно поддерживала компанию, не отказываясь даже от водки, а пока не было в комнате матери, курила украдкой.
— Я купила тебе подарок, — сказала она Янке. — Но теперь передумала и куплю другой.
— Зачем же? — рассмеялся Янка. — Нельзя ли узнать, что это было?
— Нет, не скажу. Но у мамы ты не смей спрашивать. В следующее воскресенье получишь то, что я сегодня придумала. Это тебе очень пригодится.
— Пейте же, — повторял Эрнест.
Кто мог подумать, что так приятно играть роль хозяина: ты сидишь на почетном месте, одетый в мундир айзсарга, и угощаешь гостей. Все благодарны тебе, даже большой Кланьгис. У него можно будет при случае занять денег, только надо это сделать так, чтобы Эльза не знала.
— Плохо, что у вас нет патефона, — сказала Миците. — Можно бы потанцевать.
Но было весело и без патефона. Ах, если бы кто-нибудь из соседей посмотрел на это сборище родственников — как они весело шутили и старались угодить друг другу! Вполне можно было подумать, что в семье Зитаров царит самое искреннее согласие. Возможно, эта искренность жила всегда и лишь обстоятельства мешали постоянному ее проявлению — сегодня было воскресенье, праздник, теплое солнце и приподнятое настроение.
Первыми собрались домой Карл и Сармите. Маленький Андрис был оставлен в Пурвмалах, а покормить скотину обещала Леонтина.
— Вы бы остались, — сказал Эрнест. — Кто же будет водку допивать?
Затем последовали взаимные приглашения приехать в гости, и в ответ были получены заверения и даже намечены приблизительные сроки приезда. И казалось, что только сейчас они наконец поняли, насколько они друг другу дороги и необходимы.
Янка проводил Карла и Сармите до дороги.
— Когда кончим лов, я приду к вам, — сказал он. — Постарайся к этому времени припасти какую-нибудь работу по постройке дома.
— Тогда прихвати с собой топор, — посмеялся Карл. — У меня только один, и тот щербатый.
— У тебя поперечная пила есть?
—
— Хорошо, тогда я захвачу и пилу.
Они уехали. Маленькая лошаденка бежала рысью. Старая таратайка, безбожно грохоча, скоро исчезла в облаках пыли.
28
У Попова… — Имеется в виду фирма по торговле скобяными товарами «Братья Поповы»; в досоветской Риге ей принадлежало несколько магазинов.
«Он мог командовать полком, если бы остался в России… — думал Янка, глядя вслед уехавшим. — А что он нашел здесь? Что ожидает его в будущем? Недостойный сидит в родном гнезде, словно ястреб, и никого не подпускает к нему. А тот, кому полагалось бы быть на этом месте, принужден ютиться на болоте».
При этом Янка забыл о том, что сам он вышвырнут из родного гнезда и что сегодняшняя сердечность случайна — это просто реклама. Стало грустно, алкоголь опять сделал его чувствительным. Янка вернулся в комнату и осмотрел подарки — большой альбом для фотографий со свадебным снимком Эльзы и Кланьгиса, вязаный джемпер, псалтырь и небольшой букетик цветов — мелкие белые и синие полевые цветы — и простой серый конверт: «Поздравляю в день конфирмации, желаю счастья. Эльга».
Отдавая подарок Эльги, Эльза даже просила извинить ее, что привезла такой пустяк. Но именно от этого пустяка у Янки защемило сердце, и все остальные подарки показались ему незначительными.
Вскоре после отъезда Карла и Сармите разошлись и остальные родственники. Хозяйка корчмы Анна не доверяла кухаркам и должна была сама присмотреть за приготовлением ужина: летом у нее жило на пансионе несколько человек. Миците не пошла с матерью, а осталась помогать Эльзе укладывать посуду. Когда Кланьгисы уехали, она присоединилась к Янке и Эрнесту, и они втроем допили все. Теперь уже никак нельзя было обижаться, что мало выпито. Эрнеста стало клонить ко сну. Лицо Янки разгорелось, словно у девушки. А Миците курила одну папиросу за другой и пыталась научить этому искусству Янку. Она слишком громко разговаривала и беспричинно часто смеялась.
Уложив Эрнеста, Янка унес подарки в свой «дом» и проводил Миците почти до самого трактира. Девушка изрядно захмелела и тяжело опиралась на руку Янки.
— Теперь девушки будут тебя любить, — сказала она.
— За что же именно? — усмехнулся он.
— Ты становишься красивым.
— При чем тут красота, если других добродетелей нет, — отшутился Янка.
— Вспомнишь мои слова, — заверяла Миците. — Девушки будут любить тебя. Жаль, что ты мой двоюродный брат, не то и я влюбилась бы.
Оболочка, только оболочка!.. Она стоит двести латов. Где же настоящие люди, не замечающие этой оболочки? Чистые, глубокие сердца и ясный рассудок?
Солнце уже опускалось за макушки сосен. Приближался вечер. Возвращаясь по лесной тропинке домой, Янка вспомнил Марту Ремесис. Сегодня вечером она обещала прийти на взморье. И должна что-то передать ему… Однажды Марта обещала ему что-то сказать как другу. Янка свернул с тропинки и через дюны направился на взморье.