Семья
Шрифт:
— Вот именно, от чистого сердца... — как-то странно усмехнувшись, сказал Шалин. Последовала неловкая пауза.
— Ну, а еще чем... противопоставил себя Клубенцов? — снова заговорил Шалин.
— Видите ли... — подумав, ответил Тачинский. — Я снова рискую быть неправильно понятым вами...
— Постараюсь понять правильно, — с усилием улыбнулся Шалин.
— Нет, — замялся Марк Александрович и решительно добавил: — Я лучше об этом буду молчать.
— Ну что ж... Вам
— Если буду нужен — приходите. Но о возможности улучшения своей работы подумайте. Обязательно подумайте.
— Хорошо, — торопливо бросил Тачинский, а выйдя из кабинета, плотно сжал зубы от гневного возбужденья. Ему казалось, что сейчас произошло что-то страшное, что парторг узнал все сокровенное, что есть в его душе, и молчаливо взял себе на заметку, чтобы при случае — и, конечно, в ближайшее время — воспользоваться этим...
6
Чем-то насторожил Шалина против себя этот красивый и, кажется, неглупый инженер. «Плохо мы еще знаем своих работников», — досадливо поморщился парторг после ухода Тачинского.
Семену Платоновичу захотелось поговорить о нем с Клубенцовым.
Он вышел, но в коридоре встретил Тамару и задержался.
— Здравствуй, Тамара... Что-то долго я тебя не видел... В отпуске была?
— Ага... К маме, в Шахтинск ездила...
— Марк Александрович скучал здесь без тебя. Хмурый такой ходит, — пошутил Семен Платонович и на этом хотел закончить разговор.
Тамара вспыхнула, отвернулась, и это не укрылось от глаз Шалина.
— К нему сейчас идешь? — спросил он, почуяв неладное.
— Нет... — Тамара мгновенье о чем-то подумала и неожиданно сказала: — Я с ним уже не живу.
— Не живешь?! Почему? — искренне удивился Шалин. — Давай-ка зайдем ко мне, поговорим спокойно...
Тамара молча подчинилась его просьбе.
— Что же у вас произошло?.. Расскажи, — усаживаясь за стол, с интересом спросил парторг.
Тамара опустила глаза и, усмехнувшись, вызывающе сказала:
— Неужели вам интересно копаться в нашей личной жизни? Это должно быть не совсем приятно.
Семен Платонович не ответил на ее слова и на какое-то мгновенье замер в раздумье. Но вот он поднялся из-за стола, включил свет и лишь тогда повернулся к ней, очень красивой, с неестественно блестящими глазами.
— М-да... Это нехорошо. А что говорит Иван Павлович? Ты не зайдешь сейчас к нему?
Тамара поняла, что разговор окончен.
— До свиданья, — сказала она и вышла.
— До
Он снова направился к начальнику шахты, на ходу обдумывая только что происшедшее. «Красивая дочь у Ивана Павловича, — мелькнуло у него в голове. — Но какое легкомысленное отношение к жизни! Неужели ее так в семье воспитали? Но... Что тогда за семья должна быть у Ивана Павловича? Нет, тут что-то не так...»
Клубенцов с маркшейдером Зотовым, длинноволосым пожилым мужчиной, склонились над геологической картой. Иван Павлович мельком взглянул на вошедшего, кивнул головой, дескать, садись, и снова устремил все внимание на карту, хмыкая и хмуря седые брови, не удовлетворенный, видимо, результатами обследования. Шалин, внимательно наблюдая за ним, вдруг подумал: «А он ведь почти дома не бывает, ни на час не оставляет шахту... Вероятно, так и есть — воспитанием Тамары он не занимался...»
Клубенцов, словно угадывая, что парторг думает сейчас о нем, оторвался от карты и озабоченно спросил:
— Срочное у тебя дело, Семен Платонович?
— Нет, можно подождать.
— Сейчас я Зотова отпущу... Пятый горизонт думаем расширить, да только не получается что-то: под реку пласт уходит, воды много будет... Впрочем, ладно, Зотов, иди... Все равно с комбинатом это дело надо согласовывать.
А когда Зотов, не торопясь, свернул карты в трубочку и вышел, Клубенцов нажал кнопку электрического звонка. Вошла секретарь.
— Вызовите, пожалуйста, шофера. Скажите, что поедем в Шахтинск.
— Надолго? — спросил Шалин, предчувствуя, что разговор о Тачинском не состоится.
— К ночи приеду. Управляющий трестом вызывает на совещание...
— Это хорошо, — обрадовался Шалин. — Решите же вы там, наконец, этот вопрос с Тачинским... Кстати, дело об обвале где сейчас находится?
— В тресте. Корниенко руками на меня замахал, когда я принес ему выводы комиссии, что Тачинский виновен в обвале и должен понести наказание.
— Корниенко? — усмехнулся Шалин.
— Да, Корниенко... — подтвердил, закуривая, Клубенцов. — Представь себе, он и слушать не хочет, чтобы кто-то из руководителей нес ответственность за обвалы. Предлагает покончить дело Тачинского здесь же, на шахте, «не выметая сора из избы».
— Мое мнение совсем обратное... Я сейчас говорил с Тачинским, и создается впечатление, что наш главный инженер не так прост и прямодушен, как показалось мне сначала. Думаю, что неплохо поставить перед ним вопрос прямо: или работать, как требует настоящий момент, или вообще не мешать нам...