Сэмюэль Морзе. Его жизнь и научно – практическая деятельность
Шрифт:
В 1854 году в Америке основалось первое общество Атлантического телеграфа с капиталом в полтора миллиона долларов; электриком был приглашен Морзе, но главным распорядителем и душою всего предприятия был Сайрус Фильд. И только благодаря его энергии и непоколебимой настойчивости предприятие это, после четырех неудачных попыток с 1857 по 1866 год, наконец увенчалось успехом.
Первый кабель в 1858 году оборвался на сто восьмидесятой миле, по выходе из Валенсии в Ирландию. Второй, разделенный пополам между двумя пароходами, английским «Агамемноном» и американским «Ниагарой»,
Наконец в июле того же 1858 года с тех же судов был проложен успешно третий кабель. Америка все же соединилась с Европой; королева Виктория послала приветственную депешу президенту республики, было всеобщее ликование. Но вскоре стали распространяться слухи, затем подтвердившиеся, что и третий кабель оборвался и ушел на дно океана, просуществовав только две недели.
В течение восьми лет грандиозное предприятие оставалось в забвении. Но энергия Сайруса Фильда не остановилась перед тремя последовательными неудачами. В 1865 году он опять собрал необходимые деньги для четвертой попытки и заручился гарантией английского правительства под восемь процентов на капитал в 600 тысяч фунтов стерлингов в течение двадцати пяти лет. Компания заказала новый кабель, и для прокладки его был приобретен «Грет-Истерн», самое большое паровое судно, построенное в 1859 году по проекту знаменитого Брюнеля для океанского плавания. Укрепив в Валенсии конец кабеля, погруженного на «Грет-Истерне», телеграфная партия с Фильдом во главе вышла в июле 1865 года в океан. Все шло благополучно, и уже оставалось только шестьсот миль до Ньюфаундленда, когда кабель опять порвался. Все усилия были употреблены, чтобы выловить его конец с глубины двух миль, три раза его захватывали и приподнимали; но тяжесть была слишком велика, и он обрывался. Несколько дней оставался «Грет-Истерн» на месте аварии, делая безуспешные попытки; но, во всяком случае, лишь благодаря астрономическим расчетам, сделанным моряками, находившимися на судне, было с большой точностью определено то место, где лежал оборванный конец кабеля, так что не представляло затруднения вторично найти его, что и было сделано впоследствии. Между тем на другом конце его в Валенсии в течение целого года не прекращались наблюдения с целью удостовериться, что утопленная часть в 1200 миль длиною цела и сохранила изоляцию.
В этот промежуток времени ввиду неудачи, постигшей Атлантический телеграф, была предпринята попытка, упомянутая уже нами, проложить Русско-Американскую линию. Едва ли не все изверились в возможности прокладки подводного кабеля, и многие называли Сайруса Фильда сумасшедшим, когда стало известно, что он составляет новую компанию для пятой попытки.
Тем не менее ровно через год, в июле 1866 года, «Грет-Истерн» с новым кабелем в 2000 миль длиною и с той же партией инженеров под руководством неутомимого Сайруса Фильда вышел в океан по направлению к Ньюфаундленду. На этот раз беспримерная
Таким образом, Морзе пришлось увидеть подтверждение своих слов, сказанных двадцать два года тому назад, и то, что, на основании своих опытов, он предвидел как возможное, сделалось совершившимся фактом на его глазах.
Последние годы своей жизни он провел в спокойствии и довольстве среди семьи, окруженный всеобщим почетом как один из самых уважаемых граждан великой республики – своей родины.
Зимою он жил в Нью-Йорке, а летом – в прекрасной вилле на берегу Гудзона. В окне его библиотеки были укреплены телеграфные провода, через которые он мог беседовать со всем миром.
Летом 1871 года его ожидало большое торжество. По подписке, в которой принимало участие «Всемирное телеграфное братство», в Нью-Йорке в Центральном парке была поставлена его статуя. На праздник этот явились представители от каждого штата Америки, кроме делегатов из Англии и других европейских стран. Громадный зал музыкальной академии в Нью-Йорке был переполнен публикой. Когда почтенный старец, с его длинными волосами, вышел на сцену, все встали, и зал потрясли продолжительные рукоплескания и восторженные крики толпы. Вспомнил ли он при этом о своей мансарде в плохой вашингтонской гостинице? Его подвели к столу, на котором стоял первый бывший в употреблении телеграфный аппарат, соединенный с телеграфными линиями Америки и всего мира. В зале наступило гробовое молчание. Морзе положил руку на ключ и послышался хорошо знакомый стук действующего телеграфа. Вот содержание его последней телеграммы, переданной во все концы мира:
«Приветствую и благодарю „Всемирное телеграфное братство“. Слава в вышних Богу, на земле мир, в людях благоволение!»
Морзе вскоре опять пришлось появиться перед публикой, когда он открывал воздвигнутый в Нью-Йорке памятник Бенджамину Франклину. День был холодный и ветреный; восторженные крики потрясли воздух, когда народ еще раз увидел этого почтенного старца, с непокрытой головой и развевающимися по ветру седыми волосами. Но торжество это стоило ему жизни.
Он заболел и уже не вставал с постели. Прослушивая, с известным постукиванием, грудь больного, лечивший его врач сказал:
– Вот как мы, медики, телеграфируем, профессор!
– Очень хорошо, очень хорошо, – с улыбкой отвечал Морзе.
Это были его последние слова. Он умер в Нью-Йорке 22 апреля 1872 года, на восемьдесят втором году жизни.
Недаром наше время называют веком электричества, и если все, сделанное Эдисоном и европейскими изобретателями, имеет такое же отношение к будущим изобретениям, как исследования природы молнии и громоотвода Бенджамина Франклина к первому телеграфу Морзе, – то, по аналогии, в близком будущем мы должны ожидать таких открытий, которые совсем уж должны переходить в область невозможного.