Сенешаль Ла-Рошели

Чернобровкин Александр Васильевич

Тузик уже подвесили к стреле, чтобы опустить за борт. В него положили бочонок с водой и мешок, в котором,

наверное, продукты. Я сам дошел до него, из последних сил переместил тело через борт, тяжело сел на дно.

В глазах было темно, поэтому я закрыл их и отдал последние приказы шкиперу Эду Фессару, который, в чем я был уверен, стоит рядом:

— На столе в каюте письмо. Отдашь его моей жене, — тяжело закашляв и чуть не захлебнувшись слюной, произнес тихо: — Опускайте тузик за борт.

Я чувствовал, как поднимаюсь в воздух. Кто-то придерживал лодку, чтобы она не раскачивалась.

Затем был быстрый спуск, шлепок об воду, холодные брызги, которые, как мне показалось, с шипением ударились о мое раскаленное лицо. Вслед за ними на мое тело упали тали. Тузик дважды стукнулся бортом о борт бригантины, а потом свободно заколыхался на волнах. Меня словно бы убаюкивали, но я никак не мог заснуть. Мешал кашель, и рот наполняла солоноватая слюна. Я пытался вытолкнуть ее изо рта пересохшим языком, который она не увлажняла. Так и не смог, потому что потерял сознание.

* * *