Сеньор Кон-Тики
Шрифт:
— У меня был друг, он когда-то был людоедом. Старик Теи Тетуа на Фату-Хиве. Когда он услышал, что белые убивают тысячи, миллионы людей только для того, чтобы закопать их в землю, ему это показалось варварством. Многие острова Южных морей в самом деле были «счастливыми островами», пока мы их не «цивилизовали». Там жили искренние, радушные люди. У них — и у индейцев Северо-Запада — радушие было нравственным законом, самый щедрый был самым уважаемым. Так было до прихода белого человека. Теперь и они все одержимы духом наживы.
Он продолжает:
— Спору нет, технические завоевания дали нам много благ, но они не сделали нас счастливее. Мы строим более совершенные
Идем через зеленую лужайку за башней. Возле бассейна Ивон присматривает за детьми. Аннет, Мариан и Элизабет — три веселые, беспечные девчушки, счастливые, не ведающие страха. Пока…
— Ты ведь говорил как-то, что современные достижения, во всяком случае некоторые из них, как раз призваны компенсировать пороки цивилизации.
— Я и сейчас так считаю. Врачи не жалеют сил, стараются одолеть недуги, которые вызваны противоестественным образом жизни — скученностью, шумом, грязью, вечной гонкой, сидячей работой, неумеренностью в еде. Мы одинаково скверно бережем душу и тело. У нас нет времени для простых радостей и спокойного отдыха. Исчез обычай сумерничать, мы не сидим больше вечером на крыльце, не беседуем мирно с соседом. Все торопимся, спешим и совсем разучились заполнять свободное время. К счастью, есть еще музыка и искусство, они возвращают нам частицу того, что было утрачено вместе с подлинным источником настроений и вдохновения — природой. В тот день, когда мы срубим последнее дерево и закроем бетоном и асфальтом последнюю травинку, мы превратимся в беспризорных сирот на улице.
— Но ведь стрелки часов бесполезно отводить назад.
— Верно, однако стоит следить за тем, чтобы они правильно шли. Умный архитектор, прежде чем строить, составит тщательный проект. Он спросит себя: «Каким получится здание?» Наша цивилизация — величайшее здание, которое когда-либо строили люди. Мы в разгаре работ, но никто не думает, что получится. Плана нет. Люди разных наций носятся, суетятся и кладут кирпич туда, где видят свободное место. А что мы строим, каков будет результат? Разве конечная цель человека — покойно сидеть в этаком парящем кресле с кнопками, чтобы не надо было утруждать мышцы, перед экраном, который отмеряет ежедневный паек секса и смеха, возбуждающих и спортивных зрелищ? Если в этом наша цель, на свете скоро не останется ничего увлекательного и интересного. Не пора ли государствам мира собрать дельных философов и поручить им: пусть подумают над будущим и составят проект постройки, над которой мы трудимся?
Мы стоим на маленькой площади возле церкви. Голубое небо над нами нещадно вспахивают реактивные истребители. На сине-белой каменной мозаике перед входом в церковь раскинул крылья голубь. У него в клюве листок оливы.
Солнечные часы на стене показывают полдень, и я снова читаю старинную надпись: «Спроси меня, который час, отвечу сразу: честному человеку работать пора».
Мы пожимаем друг другу руку на прощание, и Тур возвращается к своим книгам, картам, рукописям. Впереди еще много дела.
Г. Анохин.Сеньор Кон-Тики открывает новые горизонты
Советскому читателю хорошо знакомо имя Тура Хейердала по его
Между тем интерес к этому человеку велик. Его книги сразу расходятся в продаже, и позже их невозможно купить даже в букинистических магазинах. Книга «Экспедиция Кон-Тики» издавалась в нашей стране 23 раза общим тиражом свыше 1100 тыс. экземпляров, «Аку-Аку» выходила 11 раз тиражом более 530 тыс. экземпляров, а книга «В поисках рая» публиковалась трижды тиражом 178 тыс. экземпляров.
Добровольные биографы у Хейердала имеются едва ли не в каждой европейской стране. Перед всеми ними наибольшие преимущества имеют норвежец Арнольд Якоби и шведский профессор Улуф Селлинг, а из них двоих, конечно же, Якоби. Ибо он еще со школьной скамьи близко знает Хейердала, а позже, в юношеские и зрелые годы, до войны и после нее, не раз встречался с ним. Но у Селлинга есть свой плюс: он ученый, который тонко разбирается в темах научных дискуссий и не раз участвовал в них вместе с Хейердалом. Что же касается жизненного и творческого пути Хейердала, то он достаточно хорошо отражен в его трех популярных книгах, а его неопубликованные дневники довоенных, военных и послевоенных лет в равной мере доступны обоим биографам. Правда, у Селлинга есть и специфика: он в большей степени библиограф, чем биограф Хейердала.
И все же первым написал книгу именно Якоби. Вероятно, толчком к этому послужило 50-летие Хейердала, исполнившееся 6 октября 1964 г.
Книга А. Якоби представляется ценной и полезной, ибо читатель познакомился с жизнью знаменитого норвежца и всюду побывал, где жил и путешествовал Хейердал: в городах, хуторах, на горных плато Южной Норвегии, в Полинезии — на Таити и Маркизских островах, на острове Пасхи, в Канаде — в провинции Британской Колумбии, в США, во многих странах Европы и Южной Америки. Попутно автор познакомил читателей с природой и людьми в разных уголках нашей планеты, где побывал Хейердал. Это не только биографическое, но в значительной части и географическое сочинение.
Русский перевод книги Якоби сделан с норвежского издания с учетом исправлений, внесенных позднее автором в английское издание. Поскольку Якоби повествует о Хейердале в основном до его 50-летия, а русское издание выходит спустя пять лет после юбилея, мне представляется необходимым продлить повествование автора до наших дней и отразить, в частности, отношение советских ученых к научному вкладу Хейердала.
Мы шли по коридору редакции газеты «Известия», и его лицо расплывалось в широкой и, кажется, немного растерянной улыбке. Это редкое явление — видеть его улыбающимся, ибо обычно в кругу ученых во время дискуссий или в кругу осаждающих его вопросами журналистов (а я видел его до этого преимущественно именно в таком окружении) лицо его строго, взгляд сосредоточен, губы плотно сжаты.
— Это победа, Генрих, сказал он тихо и счастливо, хлопнув меня по плечу. — Как ты думаешь?
У скандинавов хорошая привычка — побыстрее избавляться от холодного, отдаляющего «вы» и переходить на «ты». Еще в 1962 г., за два года до VII Международного конгресса антропологических и этнографических наук и этой открытой научной дискуссии в «Известиях», итог которой как победу оценил Хейердал, он сам с первой же встречи перешел со Львом Ждановым, его советским переводчиком, и со мной на это дружеское обращение.