Сенсаций не будет
Шрифт:
Скоро мне стало известно, что студент первого курса Падаров часто разъезжает по Москве на машине своего родственника. Имел на нее доверенность.
И хотя дорожными происшествиями занимаемся совсем не мы, а служба ГАИ, я пригласил Падарова в уголовный розыск.
Он вошел ко мне в кабинет решительно и смело, как и положено человеку, не чувствующему за собой никакой вины. Он не узнал меня, а я не стал напоминать ему о нашей встрече в вестибюле Центрального телеграфа.
– Меня вызвали в эту комнату. К вам, наверное?
– Ко
Он чиркнул ронсоновской зажигалкой. Последняя модель. Курил же он сигареты «Дымок», демонстративно положив пачку перед собой на стол. Было заметно: этот сорт сигарет был для него новым и пачка куплена специально для того, чтобы курить в МУРе.
– Скажите, Падаров, – спросил я, – что произошло у вас вчера вечером в районе площади Маяковского, когда вы проезжали там на «Москвиче»?
– Вроде ничего… – ответил он. Задумался, наморщил лоб и повторил: – Ничего.
– У меня нет оснований вам не доверять, но инспектор после аварии записал номер вашей машины. Разумеется, он мог ошибиться, но я обязан проверить. Возможно, за рулем сидел другой человек. У вас не угнали автомашину?
– Какую аварию? Что произошло на площади Маяковского?
– Ничего страшного, но записан номер вашего «Москвича».
– Со мной друзья ехали. Они подтвердят. Сергей Гаспарян…
– Вот, что – сказал я, – берите лист бумаги, садитесь за свободный стол и, не торопясь, опишите, как вы ехали по площади Маяковского. Можете указать фамилии всех свидетелей, которые, если возникнет такая необходимость, подтвердят ваши слова.
Пока он писал, сначала черновик, а потом уже набело, я стоял у окна и ждал.
Прекрасный документ представил он мне для начала дела! На одной странице я насчитал столько ошибок, что никаких сомнений у меня уже не оставалось. Падаров не мог бы написать экзаменационное сочинение на «отлично».
На экзаменах, случается, списывают. Уголовный розыск расследованием таких проступков не занимается, меня интересовало другое.
С самого начала у меня возникло подозрение, что свое сочинение Падаров писал, судя по всему, дома, а не в напряженной экзаменационной обстановке. Непонятно было только, как попали к нему листы с институтским штампом и как узнал он тему сочинения.
– Слушайте, Падаров, откуда вы так хорошо знаете Белинского? – спросил я.
– Какого Белинского?
– Виссариона Григорьевича.
– Никакого Белинского я не знаю! – сказал он.
– А вот это вы слышали? – спросил я и прочитал переписанную из его сочинения цитату.
– В первый раз слышу, – откровенно признался он. – Сразу видно, умный человек написал.
– Все тот же Белинский. Вы его никогда не читали?
– Нет, не приходилось…
– Как же вы тогда на него ссылаетесь, цитируете?
– Где цитирую? Я про этого Белинского
– Да я сам видел. В вашем сочинении на вступительном экзамене. Я прочел только то, что вы сами написали. Может, вспомните про Белинского и расскажете?
Он долго смотрел на меня исподлобья, собирался что-то сказать, потом неожиданно расплакался и начал рассказывать.
Все оказалось так, как я предполагал.
Отец Падарова считал, что его сын должен иметь диплом. Безразлично какой. Инженерный, врачебный, экономический… Главное – диплом. «Без высшего образования нельзя жить в наше время!» – поучал отец.
И когда Гиви Падаров окончил школу, отец повез его в Москву.
Был жаркий июль. Старший Падаров объезжал и обзванивал знакомых, которые, по его предположению, могли помочь.
Гиви рассказал, что он сдал документы в авиационный, но конкурс большой, экзамены сложные, думал, что придется возвращаться домой.
Тогда кто-то из земляков посоветовал Гиви поговорить с секретарем вечернего отделения другого института, конечно, заплатить (не без этого), и все будет в порядке. «Когда начнешь говорить, сошлись на нас», – научили друзья.
Дипломатические переговоры взял на себя отец. Он поехал к секретарю вечернего отделения, скромной даме средних лет, вроде бы проконсультироваться по поводу приемных экзаменов, и они удивительно быстро нашли общий язык.
Папа беспокоился о будущем сына, и секретарша разделила его волнение.
Она намекнула, что есть вариант, при котором все печальные неожиданности экзаменов сводятся к нулю. В конце их беседы папа Падаров по-деловому полез в карман и спросил:
– Сколько нужно?
– Вы не подумайте, что это только мне…
– Вы хозяйка, я на вас надеюсь.
– Разумеется, я постараюсь. Но имейте в виду, что это задаток. Окончательно рассчитаемся, когда ваш мальчик сдаст экзамены.
Накануне экзамена по литературе Гиви получил тему, листы бумаги с институтским штампом и текст сочинения. Требовалось аккуратно его переписать и принести с собой в аудиторию, а со звонком сдать и ни в коем случае не спешить.
Перед каждым следующим экзаменом секретарь будет называть ему фамилию преподавателя, к которому нужно идти.
– И главное, Гиви, ты не молчи… Ты говори, ведь что-то ты знаешь…
С Гаспаряном все было проще. У него была золотая медаль, и он экзаменов не сдавал. Прошел только собеседование.
В данном случае подозрений вроде бы не было. Но оказалось, что медаль совсем даже не его. А… сестры. Сестра была отличницей, и родители Гаспаряна рассудили, что девочке не обязательно поступать в институт, а захочет – со своими способностями и так сможет сдать все экзамены.
Заботливые родители быстро уладили дела с медалью и аттестатом и отправили сына в Москву.