Сент-Ив. Принц Отто
Шрифт:
Веер опустился, руки Флоры бессильно упали на колени. Прелестные глаза девушки взглянули на меня с выражением глубокого раскаяния.
— И подумать только, ведь я, одеваясь на бал, спрятала ваши бумаги в шкатулку! В первый раз я рассталась с ними! О, я не стою вашего доверия, не стою!
— Полно, моя дорогая, беду можно еще поправить. Сегодня ночью вы спрячете куда-нибудь мои бумаги, скажем, под угловой выступ вашей садовой стены, внизу…
— Погодите, дайте мне подумать.
Флора снова подняла свой веер. Ее лицо было серьезно,
— Вы знаете последний ход, через который приходится перебираться, подходя к Суанстону? — сказала она. — У него, кажется, нет названия, но мы с братом в детстве называли его «Рыбьей спиной». На вершине холма стоит купа елей, издали похожих на пук перьев. На восточном его склоне каменоломня. Придите туда к восьми часам, и я постараюсь принести вам деньги.
— Но зачем вы хотите подвергать себя опасности?
— О, Анн, дайте же мне сделать для вас что-нибудь. Если бы вы знали, как для меня мучительно сидеть дома в то время, как ваша дорогая…
— Виконт де Сент-Ив!
Это имя, раздавшееся в дверях зала точно выстрел, прервало трепетную речь Флоры. Рональд стоял в нескольких ярдах от меня, разговаривая с мисс Мак-Бин. Услышав произнесенную слугой фамилию, он быстро повернулся ко мне и с глубоким изумлением взглянул на меня. Я не мог успеть спрятаться: чтобы попасть в игорную или чайную комнату, мне пришлось бы пройти значительную часть зала на глазах всей публики; к тому же мы с Флорой сидели как раз против главной входной двери, а там уже стоял мой кузен, с поднятым лорнетом в руках. Он так и сиял, окруженный атмосферой помады, притираний и щегольства дурного тона! Ален сразу заметил нас. Он повернулся и, обратившись к передней, сказал кому-то, оставшемуся за дверьми, несколько слов. Потом снова повернул к нам голову и с нахальным, торжествующим видом пошел по залу. Я встал ему навстречу. Флора задыхалась от волнения.
— Здравствуйте, кузен! Я прочел в газете, что вы осчастливили вашим посещением этот город.
— Да. Я остановился в гостинице Дембрека; к сожалению, вы, милый Анн, до сих пор не навестили меня.
— Я был уверен, что вы предупредите меня. Но, вероятно, вы не ожидали встретить меня здесь?
— Говоря правду, секретарь бального комитета позволил мне сегодня взглянуть на список приглашенных. Я люблю знать, в какое общество я иду.
О, каким ослом был я! Об этой опасности я даже ни разу не подумал.
— Кажется, я встретил на улице одного из близких вам людей? — спросил я.
Ален взглянул на меня и расхохотался.
— Ну и задали же вы нам работу! По-видимому, вы, чисто по-заячьи, умеете запутывать следы. Впрочем, уверяю, теперь я вполне понимаю вас, — прибавил Ален, нахально посмотрев на Флору.
Его-то можно было бы выследить по одному запаху его духов. От него разносился сильнейший аромат.
— Представьте меня, mon brave.
— Пусть меня застрелят, если я это сделаю!
— Кажется, здесь расстреливают только солдат, — заметил он.
— Во всяком случае, англичан
— В вас видна порода, кузен.
Ален поклонился мне и пошел разыскивать распорядителя. Я подал Флоре руку и спросил ее:
— Как вам понравился Ален?
— Он красив, — ответила она. — Если бы ваш дядя иначе обошелся с ним, я полагаю…
— А я полагаю, что ни одна женщина в мире не в состоянии отличить джентльмена от танцмейстера! Раза два человек поломается перед вами, и вы вообразите, что в нем есть порядочность!
Флора молчала. Впоследствии я узнал, почему. Извольте видеть, этот идиот майор Чевеникс точно также выразился обо мне. Мы проходили мимо входной двери, и я заглянул на площадку лестницы: там стоял уже знакомый мне сыщик и разговаривал со своим товарищем. Слабоногий, рыжий, противный, одетый в пепельно-серый костюм, второй сыщик был еще безобразнее моего друга, щеголявшего в пуховом жилете.
Я понял, что попал в западню. Ален издали смотрел на меня, улыбаясь недоброй улыбкой. Мой двоюродный брат пригласил леди Фразер, женщину в лиловом платье и с бриллиантовой повязкой на голове. Не понимаю, почему в эту трудную минуту я почувствовал возбуждение, стал необычайно весел и развязен. Я вел Флору к ее месту с большим оживлением, которое, может быть, было неестественно, но, во всяком случае, неподдельно. Музыканты играли, и я танцевал, а мой двоюродный брат смотрел на меня с невольным одобрением. Едва танец окончился, как мой кузен извинился перед леди Фразер и поспешил к двери, чтобы видеть, стоят ли сыщики на своих местах.
Я расхохотался и упал на стул подле Флоры.
— Анн, — шепнула она, — кто там на лестнице?
— Полицейские сыщики. Видали ли вы голубку в западне?
— Черная лестница! — тихонько посоветовала она.
— Вероятно, и ее караулят. Однако удостоверимся.
Я прошел в чайную и, увидев слугу, отозвал его в сторону. Стоит ли на кухонной лестнице кто-нибудь? Он не знает этого. Согласится ли он за гинею доставить мне требуемые сведения? Слуга ушел и через минуту вернулся.
— Да, внизу констебль.
— Видите ли, — объяснил я, — одного молодого человека должны схватить за долги и посадить в яму.
— Я не шпион, — ответил слуга.
Я вернулся на прежнее место и с неудовольствием увидел, что оно занято майором.
— Дорогая мисс Флора, вы нездоровы!
Действительно, бедняжка была страшно бледна и дрожала всем телом.
— Майор, мисс Гилькрист дурно! Отведите ее в чайную поскорее! Мисс Флоре необходимо уехать домой.
— Ничего, ничего, — пробормотала она. — Все это пройдет. Прошу не… — взглянув на меня, она поняла мои намерения и сейчас же прибавила: — Да, да… я хочу уехать домой.