Сеня. Миссия Наследной Йагини
Шрифт:
Я выставила руку между мной и вилом, пытаясь отстраниться, но гневный голос Лиодора, донесшийся как будто издалека, опередил меня.
— Убери свои руки от моей жены!
Маг стоял прямо над нами, зрачки вытянуты, бледный, черные волосы развеваются на ветру. Вил отреагировал куда быстрее меня: каким-то образом он оказался на ногах, выкидывая вперед руку, гася смертельный боевой пульсар, соскочивший с руки оборотня и направленный ему в грудь. Лицо Дара было перекошено яростью, и Ий смотрел на него также с неприкрытой ненавистью.
— Ты отрекся от нее. По нашим законам она не жена тебе больше. И уже выбрала меня.
Я хотела сказать, что никого я не выбирала, но
О, светлые боги!
— Я не выбирала! Не выбирала! — моих криков никто не слышал, а может, не хотел слышать. К горлу подступила тошнота, едва перед глазами мелькнуло похожее виденье…
Вампир, утративший сходство с человеком из-за настигшей его боли и ярости и белоснежный волк клубком катятся по земле…
Я не могу его потерять! Я не могу опять его потерять!! Все, что угодно, но только не это!! Дивная Макошь! Что же делать?!
Как будто что-то изменилось в воздухе. Что-то неуловимое. В следующий миг вил и оборотень отлетели друг от друга на десять шагов. Между ними стоял Авлат с разведенными в стороны руками.
— Нет, — сказал Темный Рыцарь, — Мои друзья не причинят вред друг другу под моим кровом. Ий. Она не выбирала тебя. Она сказала.
— Но она… Но он отказался от нее…
— Он не отказывался, Ий. Ему больнее, чем тебе, потому что он виноват перед ней. И не знает, как искупить свою вину. Пошли. Им наконец-то нужно поговорить.
— Авлат…
— Пошли, Ий. Пошли.
Я провожала взглядом удаляющихся Ийя и Авлата, не решаясь взглянуть на сударя Лиодора. Он не настаивал. Просто сел рядом со мной. И молчал.
Щеки пылали, губы тряслись, я чувствовала себя отвратительно. Что я наделала! Он, там, в Стае, одурманенный и в беспамятстве, он не предал меня. Эта серая самка так и льнула к нему, выставляясь в наиболее выгодном ракурсе. Волки женятся раз в жизни, Хессения. Это его слова. Его слова. А я… Я предала его. Я ответила на поцелуй Ийя. Ну что за брак у нас такой? Верно говорят, как дело начнешь… Этот свадебный ритуал в Стае, вой, поднимающийся до самой луны, оскал альфа-волчицы… Это невыносимо. И потом отчуждение Дара. Молчание. И мое предательство. Что же теперь будет. Меня начала колотить крупная дрожь. Буквально в следующую секунду на плечи была накинута куртка Дара. Я даже толком не поняла — как он сумел это так быстро проделать? Вопреки ожиданию, задрожала еще больше. Когда плечи накрыла такая знакомая, такая желанная рука, замерла, боясь пошевелиться.
Дарнийский оборотень прижал меня к себе. Потихоньку отогревалась, чувствуя слабость и разливающееся по телу приятное тепло.
— Ты сможешь когда-нибудь простить меня, Сения?
Вот уж чего не ожидала, так не ожидала. Повернулась к магу, оторопело вытаращилась на него. Он сидел еще более бледный, даже чем когда смотрел на нас с вилом. И не поворачивал ко мне головы.
— Ответь.
— За что? — видимо, недоумение в моем голосе прозвучало так искренне, и он не ожидал его услышать, потому что он вздрогнул, как от удара.
— Не хочешь отвечать? — тон мага был полон безысходности.
— Дар, — нежно позвала его. Он не повернулся, напрягся внутренне, — Дар, я не понимаю, за что тебя прощать?
Видимо, поверил. Потому что оторопело уставился на меня и слегка помотал головой. Так отряхивается собака, вылезая из воды.
— Как за что, Сения? Я не достоин тебя. Вас. Дал слово защищать, а сам предал, бросил.
— Когда? — теперь уже головой помотала я, потому что перестала что-либо понимать вообще.
— Как когда! В ту ночь,
— А Динеке не рассказывала? Конечно, не очень, но нам показалось, что Михей сделал все, чтобы ее утешить.
— Михей… Никогда не думал, что буду обязан жизнью троллю.
— Он тоже тебе обязан был. Так бывает.
— Но ты, Сения! Я обещал твоим родителям защитить тебя! Я поклялся Стефаниде и Раифе, что глаз с тебя не спущу. Я прапра… Прабабке твоей обещал, что ты будешь в безопасности со мной!
— И что? Ты и защищал. Не раз.
— Но тогда, когда я потерял память и оказался в Стае Темной Стороны. Тебе пришлось меня спасать. Ты чуть… Чуть не вошла в Стаю из-за меня! — голос мага сорвался, слышно было, как он страдает.
— И что? И что, Дар?! Ты из-за этого отстранился от меня? Оттолкнул меня?! Из-за ран, нанесенной тебе вампиршей, в то время, как ты пытался спасти ее жениха?! Ты… Ты…
— Я идиот, Сения.
— Да! Ты! Идиот! Как там говорит Даня — остолобень! Самый настоящий! Ты знаешь что! Ты правда меня предал! Но не тогда, когда уполз в беспамятстве в Земли Стаи, а когда решил оттолкнуть меня! Развестись! Я слышала, как ты говорил об этом Динеке.
— Но Сения… Я тебя не достоин. Я не смог защитить тебя…
— Однако защитил, Дар. И никто не обещал, что в дороге будет легко. И мы оба это знали. И если не в помощи друг другу, не в заботе, не в понимании, не в любви, не в служении одному делу, не в преданности — суть брака, тогда в чем она?
— То есть… Ты нашла в себе силы простить меня?
— Какой же ты все-таки идиот, Дар! Ну за кого ты меня принимаешь? Что бы я разозлилась на тебя из-за полученных тобой смертельных ран? Да я с ума сходила, не знала что думать тогда. Мне дурно становилось только от мысли, что я могу потерять тебя! Я с ума чуть не сошла от счастья, когда увидела тебя живого и невредимого в книгохранилище в доме вожака Стаи. И потом, когда ты вспомнил меня… Помнишь, Дар?
— Сения, — хриплый голос оборотня заставил оставшиеся сумбурные мысли вылететь из головы, но я все же нашла в себе силы слегка отстраниться и спросить:
— А ты, Дар? Ты — сможешь простить меня?
Маг провел ладонью по моей щеке, с выражением непредвиденного счастья на лице вглядываясь в мои глаза, губы…
— Не вспоминаем об этом, Сения. Никогда. Ничего не было.
В следующий миг я оказалась прижатой к его груди. Я обнимала его за шею так, как будто хочу задушить. А он стискивал меня в объятьях до хруста ребер. Я полностью перешла на магическое мироощущение, впитывая его ласки, касания, поцелуи каждой клеточкой кожи. А он все пил, пил мои губы и не мог напиться. Мы отстранялись друг от друга и проводили пальцами по глазам, щекам, губам друг друга. Его губы порхали над моим лицом, как крылья бабочки. Он зарывался лицом мне в волосы и шептал столько прекрасных, нежных и теплых слов, повторяя мое имя, которое в его устах звучало совершенно волшебно. Я гладила его твердую, мускулистую грудь, руки, плечи, все еще не веря, что это он. Голова кружилась от невыносимого, немыслимого восторга, от радости и счастья, переполняющего меня. Хотелось смеяться, кричать, визжать в полную силу и касаться, касаться, касаться его. Трогать черные непослушные волосы, ощущать ладонями каждый миллиметр родного тела. Вдыхать его запах — самый лучший, самый родной запах на земле — запах лесного вереска и безграничного счастья. А его руки, губы творили что-то совершенно невероятное. Они скользили по шее, плечам, почему-то обнаженной груди, вызывая у Дара хриплые стоны. Они волновали, погружали в томную, пульсирующую негу, когда весь мир сжимается до его ласк и касаний.