СЕПАР

Прокопенко Игорь Станиславович

– Согласен, скажу завхозу, – кивнул шеф, и включив селектор, дал команду секретарю: – Лена, обзвони руководителей отделов, на сегодня все свободны.

– Да, вот ещё, – вспомнил я про недавний инцидент, который после ситуации с авиаударом вылетел из головы. – Сегодня приезжал какой-то хрен из ополчения, хотел фуру безвозмездно попользовать. Отправил его на три буквы, как определялись.

Шеф утвердительно кивнул и переключил внимание с меня на экран смартфона. Я понял, что беседа окончена, как собственно и работа на сегодня, направился к себе, взял ключи от машины

и поехал домой.

Едва я припарковался у дома и вышел из машины, до моего слуха донесся стрёкот автоматных очередей неподалеку, перемежающийся одиночными выстрелами. А на входе в подъезд я столкнулся с Валентинычем – живущем на третьем этаже старичком, который спешно ковылял домой.

– Валентиныч, где стрельба?! – поинтересовался я.

– Погранчасть штурмуют, – прошамкал тот. – Уже часа два тут пальба. Я ходил глянуть – что да как, так самого чуть не застрелили.

– Да чего ж вы туда поперлись, если слышали, что стреляют? – не понял я логики его действий.

– У меня гараж там рядом, в кооперативе, – объяснил Валентиныч. – «Москвич» мой стоит, переживал, чтоб ничего не случилось.

Мы вместе зашли в подъезд.

– Ну вы даете – под пули лезть, – продолжил я увещевать деда. – Как закончится, тогда уж и сходите. У меня тоже там гараж.

Со стороны погранчасти донесся сильный звук взрыва. Или РПГ, или просто гранату бросили, прикинул я в уме, а вслух сказал, обращаясь больше к самому себе:

– Блин, надо решать с семьей что-то. В городе уже реально опасно становится, если под домом такая херня творится.

Валентиныч вышел на третьем этаже, а я на лифте поднялся до седьмого и зашел в квартиру, где сходу был облеплен детишками. Из комнаты навстречу вышла взволнованная жена.

– Ты слышал, стреляют где-то рядом. Связи нет, сеть не ловит, позвонить тебе даже не могла.

– Погранчасть штурмуют, – объяснил я происходящее. – К окнам не подходите, не дай Бог какой рикошет. Тут хоть прямой видимости нет, но мало ли что… Как связь появится – позвони родителям. Отвезу вас к ним в Мариновку, побудете там, пока не закончится этот трындец. В деревеньке, на свежем воздухе… и детям полезно.

До слуха снова донесся вой сирены воздушной тревоги. Неужели опять будут бомбить? Не должны, ведь вокруг жилые многоэтажки. Хотя… Кто знает? Жена подошла к окну – не самая хорошая идея.

– Отойди от окна! – скомандовал я, прокручивая в уме увиденный сегодня авиаудар. – Бери детей и в ванную быстро!

Супруга не заставила себя ждать. Я подошел сбоку к приоткрытому на проветривание окну и осторожно выглянул наружу. Через несколько секунд донесся гул самолетного двигателя, после чего дом вздрогнул от сильного взрыва, а в окне СУ-25 быстро ушел в облака. Стрельба стихла, но ненадолго. Из ванной выглянула испуганная жена:

– Игорь, что делать?

– Не знаю, – спешно размышлял я вслух, прикидывая возможные варианты развития событий. – По идее до нас достать не должно, если, конечно, пилот не косорукий. Эти уроды не угомонятся, пока погранотряд не захватят. Самолет тут погранцам не поможет

ничем. Ну, бахнет еще пару раз. А они дождутся темноты и снова начнут осаду. А если погранцы сами не сдадутся, то будут действовать по старой схеме – родственников свозить и ими прикрываться.

Из окна снова донесся гул авиадвигателя и автоматные очереди. Жена опять спряталась в ванную, а в окне мелькнул самолет, но взрыва не последовало. В этот день авиация нас больше не беспокоила. В отличие от пехоты, которая продолжала стрекотать под окнами ещё пару дней. Вечером того же дня, уже после заката, когда фасады домов погрузились во тьму (люди просто боялись включать свет, чтобы не привлекать лишнего внимания), я занимался привычным делом – гуглил новости в надежде, что обстановка начнет меняться в сторону адекватности. Из соседней комнаты вышла жена.

– Связь появилась, поговорила с родителями. Они говорят, что к ним нельзя ехать – на погранпереходе бой идет. Стрельба, взрывы. А там пара километров всего до них. Все по подвалам сидят, прячутся.

Я задумался. И тут облом. Нужно искать другие варианты эвакуации. Решение созрело быстро.

– Так… Смотри, поезда какие-то вроде ещё ходят, хотя билетов точно нет. Собирай потихоньку вещи самые необходимые, а я завтра договорюсь с одним человечком и посажу вас на поезд. Поедете к брату в Винницу, у него побудете.

– А ты? – сразу спросила жена, чувствуя подвох.

– А что я? У меня работа. Контора пока работает, буду работать и я.

По ответному взгляду жены было понятно, что такой вариант её не слишком устраивал. Передавать весь следующий диалог нет особого смысла. Каждая из сторон привела свои доводы. Одна – эмоциональные, вторая – рациональные. При этом обе постарались быть максимально корректными, дабы не нарушить хрупкий баланс компромиссов, именуемый семейной жизнью. И супруге в итоге пришлось уступить.

Приехав на следующий день на работу и включив онлайн-карту с геолокацией нашего транспорта, я убедился, что все машины благополучно покинули территорию области. Ближайшая катилась уже по Харькову. Ну хоть какие-то хорошие новости. Кстати, что там нам глаголет интернет? С этими мыслями я углубился в анализ свежих событий. Однако чтение новостей было довольно быстро прервано разрывом снаряда где-то совсем рядом. От взрыва треснул стеклопакет и заложило уши. Я вскочил и выбежал из кабинета. Коридор быстро наполнился людьми. Из кабинета в конце коридора донесся голос одного из айтишников:

– Дениса ранило! Позовите кто-нибудь медсестру.

За последние пару недель под минометный или артиллерийский огонь всё чаще стал попадать жилой сектор. Вот и до нас достало. Хорошо, что в штате есть медсестра, которая осматривает и проверяет водил перед выездом. Я бросился в кабинет к айтишникам, где увидел сидящего Дениса, держащегося за локоть. Сквозь пальцы сочилась кровь. Окно в кабинете было разбито. Второй сисадмин пытался перетянуть руку выше раны чем-то вроде самодельного жгута. В кабинет вбежало еще несколько сотрудников. Кто-то сообщил: