Сепультурум
Шрифт:
Кристо старался не представлять, сколько жизней сгинуло, или сколько людей поддалось прошедшейся по районам заразе. Большую часть пути он не поднимал головы, пытаясь думать, спланировать способ выбраться. Карину с Селестией держали позади него, их участь также оставалась неизвестной, и Кристо подумалось, что это, видимо, способ держать его в узде. Впрочем, он был в таком состоянии, что мог лишь повиноваться. По крайней мере, перед этим он поспал. Он не знал, сколько именно, и это был урывистый отдых, вызванный изнеможением. Жрец заставил его глотнуть пряной жидкости, от чего Кристо сперва попробовал отказаться, но затем грубые лапы схватили его за руки и шею, после чего раздвинули ему
— Куда вы нас ведете? — спросил он, но Конвокация не ответил.
Они шли молча, словно процессия паломников, которых ведут в рай, хотя Кристо и подумал, что его представление об этом понятии может отличаться от представления жреца и его паствы. Это были худые люди с ожесточенными и голодными глазами. Их поддерживала воля — или, точнее говоря, страх перед тем, что с ними мог сделать Конвокация, если бы они его отвергли. Кристо знал, что Меагр пал низко, но то, как жители города за столь короткое время полностью и без колебаний приняли подобных демагогов, указало ему, насколько низко.
Единственным плюсом было то, что они не встречали мертвецов. Кристо боялся за свою дочь и за Селестию. Не из–за того, что с ними могли сотворить фанатики, а из–за того, что чувствовал себя бессильным предотвратить это. К тому времени, как они добрались до зияющей пасти туннеля маглева, этот страх не уменьшился. Первым, что поразило Кристо, не считая неприветливого мрака и того холодного экзистенциального ужаса, какой возникает при взгляде в пустоту бездны, был запах. В этом туннеле что–то умерло. Теперь это был могильник, гробница неупокоенных. Ему совершенно не хотелось туда идти, и еще меньше — чтобы его сопровождала дочь.
— Что это? — спросил он, замедлив шаг и ощутив, как напряглись те двое, кому поручили за ним приглядывать. Конвокация уже убрал нож от его горла и шел рядом с Кристо. Удивительно, но он ответил.
— Спасение… — улыбнулся жрец, но это было не проявление юмора, а порождение жестокости и одержимости. — Возможно.
— Похоже, ты сомневаешься на этот счет.
Конвокация цокнул языком, словно он был лектором, отчитывающим глупого студента.
— Не сомневаюсь. Впрочем, — признал он, — не всех можно спасти. Чтобы быть судимым, сперва надлежит войти во тьму и заглянуть в свою бессмертную душу.
Так они и поступили.
Повинуясь ласковому настоянию Конвокации, Кристо вывели в туннель маглева, и остальные паломники последовали за ним. Воздух был стылым, он наводил на мысли о мясницком складе. Язык бунтовал от ощущения застарелой крови и гниющей плоти, а также резкого фотохимического привкуса от активированного магнитного поля. Кристо наморщил нос от смрада. На него нахлынула тьма, беспросветная и ужасная. Она душила его. Он немедленно ослеп и оказался вынужден при перемещении полагаться на остальные чувства. Не раз он поскальзывался, едва не подвернув лодыжку. В правое ухо гудел работающий рельс маглева, обещавший быструю смерть. Вырвись из рук похитителей, прыгни на рельс. Будет довольно просто. Надсмотрщики его не сдерживали, и Кристо заподозрил, что Конвокация испытывает его решимость.
— Сперва вам придется меня убить, — прошептал он, в ответ на что, к своему смятению, услышал: «Славно, славно…» и понял, что был прав.
В той части туннеля, где еще мерцали лампы, их обнаружила горстка мертвецов. Совсем не та орда, что прокатилась по Меагру и выпотрошила его. Против жалких созданий, чьи изможденные лица озарялись хаотичными вспышками холодного серого света, оказывалось достаточно шипастых дубинок, палиц и посохов. Они двигались
— Так и судят о нас… — услышал он бормотание Конвокации.
В конце концов, туннель вывел в открытое пространство. Оно тоже освещалось судорожными спазмами, но вырисовывалась подземная станция. Более-менее нетронутая. Кристо едва сумел поверить собственным глазам, когда увидел работающий вагон магнитоплана, висящий в нескольких дюймах над гудящим полотном.
Здесь оставались еще зараженные, но тощие как скелеты, изможденные и уже не способные ходить. Лежа на земле, они бессильно хватали воздух руками, оскалив зубы в застывшей навеки гримасе. Зачахшие, словно лишенное воздуха пламя, которое вот-вот погаснет.
Кристо неотрывно глядел на них, пока проходил мимо, и продолжал глядеть, когда группа погрузилась на магнитоплан, и тот повез их вглубь преисподней.
Глава XVI
Крепость
Она стояла пустой и безмолвной, будто разграбленная гробница. Крепость, переставшая нести службу, но нетронутая.
Грузовик въехал во двор через открытые ворота, оставшись незамеченным и невидимым. Над ним нависали караульные башни, но они лишь отбрасывали длинные тени. За ними, за внешней стеной, располагалась собственно крепость. Мощные стены с контрфорсами. Феррокритовая ограда с колючей лентой поверху. Автоматические сторожевые орудия, спазматически дергавшиеся при распознавании движения, но с опустевшими лотками боеприпасов. Самое охраняемое и укрепленное сооружение во всем Меагре. Участок IX, последний оплот надзирателей. В конечном итоге, он оказался им не нужен.
Грузовик с хрустом давил колесами ковер из гильз, катясь вперед и вминая их в грязь, будто латунные зернышки. Рампа привела их в крытое депо, парковочные зоны которого также были пусты. Барак все равно остановил машину между ограничительных линий — проще было переломить дух бывшего законника, чем старую привычку. Он с застывшим лицом ждал, пока Яну вытаскивали из задней части кабины и Маэла помогала ей спуститься по короткой лесенке.
Она осторожно наступила на раненую ногу, по измученному лицу было видно, что ей больно. Барак принял ее, сжав руку жены так, словно пытался выдавить боль или, быть может, забрать ту себе. Он обнял ее рукой за спину, заботливо поддерживая, пока они шли по подъездному пути ко входу в крепость.
Остальные двинулись следом, вымотанные поездкой. Некоторые бросали нервные взгляды в оставшуюся позади темноту. За ними ничто не следовало — по крайней мере ничто видимое или слышимое. Маклер погрузилась в молчание и меланхолию. Потеря сомелье больше походила на утрату любимого существа, нежели связанного клятвой раба, каковым тот выглядел со стороны.
Фаркум перешептывался со своим человеком. Жирный торговец тащил Маэлу рядом с собой, как держатся за имущество, когда рядом вор. От распускания рук его по большей части удерживал ее презрительный вид — стойкость, которая расцвела в ней после Святого Тупичка и всего, что произошло позже. Судя по виду Барака, он уже собирался вмешаться, но Маэла осторожным взглядом предупредила его не делать этого.