Сепультурум
Шрифт:
— Однако мы больше не можем оставаться здесь, — сказала Моргравия. — Меагр обесточен, возможно, и весь Нижний Сток. Похоже, что порядка тоже нет. Вне зависимости от того, улегся ли этот кризис, либо на смену, либо вдобавок к нему начался новый. Здание участка недалеко. Там есть бойцы и оружие. Мы это уже обсуждали.
— На самом деле ты объявила это как факт, — заметила Маклер.
Проигнорировав ее недовольство, Моргравия двинулась дальше:
— Мы направимся туда, выясним, что известно надзирателям. Если после этого захочешь уйти… Никто тебя не станет останавливать.
Маклер согласно кивнула, но Бараку
— Ты, инквизитор… — проговорил потный и всклокоченный толстяк-торговец. Он произнес слово так, что оно прозвучало не как обращение, а как ругательство. На лице инквизитора застыло презрительное выражение. — Что это за… — он указал на кровь и жгуты внутренностей, которыми все еще была облеплена частично закрытая защитная дверь. — …дерьмо.
Он глумливо улыбнулся Моргравии, и та ответила тем же, прищурившись так, что ее глаза стали похожи на порезы от ножа.
— Тебе не понять, — сказала она.
Барак видел, что Фаркум обшаривает тени глазами, пытаясь определить, поблизости ли еще убийца. Он задумался, что замышлял торговец — если бы ему хватило смелости попробовать что–либо сделать руками своего наемника. Тот выглядел испуганным, а испуганные люди склонны принимать неудачные решения.
— Я уже видал нечто подобное раньше, — вмешался Перегонщик, упреждая насильственные порывы. — В стадах. Это называли «ненасытность». Когда звери едят других зверей, пускают пену, беснуются. Неприятно. Правда, я никогда не слышал, чтобы это передавалось людям.
«Ненасытность», — подумал Барак, — «вечно такие цветастые названия».
— Возможно, вы думали выбраться из нижнего улья, — произнесла Моргравия, которую явно не интересовало, с какими болезнями животных Перегонщик сталкивался в прошлом. — Здравая идея. Но пограничные ворота в нескольких районах отсюда, и я не могу ручаться, что происходит между ними и нами. Даже если предположить, что магнитоплан еще на ходу, а это большой вопрос, все равно далеко. — Она встретилась взглядом с Бараком, и тот вообразил было, будто она увидела в его глазах неуверенность, но затем осознал: Моргравия подразумевала возможность того, что Яна не переживет такого пути. — Участок в пределах досягаемости, и это последнее оставшееся безопасное убежище.
Фаркум что–то шепнул Харате, и наемник холодно улыбнулся. Барак им не доверял и ломал голову, как долго продержится непрочный союз между выжившими. Жирный торговец что–то грубо рявкнул, и куртизанки поспешили к нему. Маэла тайком бросила взгляд на Барака, который молчаливо и благодарно кивнул ей.
Перегонщик сбросил ноги со стола и встал.
— Стало быть, решено, — сказал он, на мгновение одарив Барака улыбкой гадюки. — Напросимся к законникам и будем надеяться, что у них добрые сердца и до хрена пушек.
Гортанный рык двигателя возвестил о приближении «Мула».
Перегонщик уже отпускал комментарии касательно надежности машины, предполагая, что та совершенно не годится для дела и лучше бы продать ее на запчасти, однако она завелась. И она выглядела мощно.
Это был седельный тягач — бронированный грузовик, видимо использовавшийся
За рулем был Барак, знакомый с управлением машиной. Рядом с ним села Маклер. Фаркум занял два места сзади, оставшиеся достались Яне и Маэле. Торговцу не слишком понравилось оказаться отдельно от своего наемника, недоволен был и Харата, однако особого выбора не было.
Моргравия встала в трейлере, опершись руками на загнутую кромку борта. Воздух был спертым от едкого запаха, а когда они выехали, она проследила за тянущимся дымом.
Огонь горел. Он распространился на веранду и пополз дальше, пока в пламени не затрещал фасад бара. Он был ненасытен, пожирая плоть и кости. Неистово бежал по древесине, охватывая клочки пергамента и ткани. Поднимался вверх, словно мрачный маяк, увенчанный маслянистыми черными облаками. Вихри пепла вздымались кверху, бурлили, разрастались. Ветер донес насыщенную вонь свиного жира. На самом деле тот принадлежал не свинье, но трещал и шипел точно так же. Раскатился громовой хлопок — огонь добрался до алкоголя, и тот сдетонировал.
— Проклятье, — пробормотал Перегонщик, прикрываясь рукой от жара и яростного зарева огня.
Шел дождь. Соприкасаясь с пламенем, он издавал шипение: эффект содержавшихся в воде слабых токсинов.
Расстояние все увеличивалось, и очертания Святого Тупичка становились все менее различимы. Моргравия молча наблюдала за тем, как загорелись два оставленных ими сервитора. Они стояли, словно часовые, не шевелясь от боли и не заботясь о пожиравшем их огне. Когда отказали почерневшие жилы и проводка, один из сервиторов упал на колени, а затем завалился вперед. Его кожа горела. Вскоре за ним последовал и второй — всего лишь еще два тела для костра.
Дым клубился и плыл, пока бар не скрылся из виду.
Глава XIII
Пусто
Кристо нравилось ощущение дождя на коже. Тот лился с верхних уровней улья и был слегка щелочным: его создавали атмосферные компрессоры и колоссальные системы фильтрации воздуха. Богачи дышали чистым и свежим воздухом, откуда были удалены вредные составляющие, бедные же труженики обходились меньшим. По крайней мере, он был прохладным и бодрил.
Тело подтачивала усталость. Мускулы болели. На ходу он приволакивал ноги и не решался опустить Карину, опасаясь, что не сможет поднять ее снова — настолько одеревенели руки. Они убегали по Меагру до судорог в ногах, продолжая двигаться исключительно за счет адреналина и ужаса. Город стоял брошенным, в его тишине раздавалось лишь неспешное поскрипывание торговых вывесок, да шуршание подхваченного ветром мусора. Было достаточно тихо, чтобы они слышали, как приближается орда — медленнее, чем раньше, хоть они еще и ее и не видели. Звериные стенания стали более натужными.