Сэр Гарольд и король обезьян
Шрифт:
По телу прошла сильная дрожь, и вдруг король Королевства Ворона сел, выпрямив спину и гордо держа голову.
— Отец! — закричал его сын и прижал короля к себе обеими руками.
Чалмерс наклонился над ними и, с трудом разжав сжимавшие отца руки сына, сказал:
— Дайте же ему возможность дышать.
Принц отпустил отца и проворно отошел чуть назад.
Король вытянул одну руку, оперся на нее и, тяжело дыша, удивленно посмотрел вокруг.
— Никогда еще воздух не казался мне таким сладким!
— Постиг ли ты наконец, что
— И добродетель, и унижение! — ответил король, кланяясь монаху. — Позвольте мне нести ваш багаж, о святой! Ведь только следуя предначертаниям Пути, могу узнать я, какие порядки должны быть в государстве, чтобы обеспечить благосостояние моих подданных!
Принц слушал их разговор с широко раскрытыми от изумления глазами, а обезьяний Король, выступив вперед, сказал:
— Я тоже постиг. А как нам теперь переправить вас во дворец?
И вот они вошли во дворец, и принц гордо вышагивал во главе процессии и распахивал перед ними двери. Стража, низко кланяясь, беспрекословно давала ему пройти, а также и всей его свите, а в особенности человеку средних лет, шедшему в середине процессии и согнувшемуся под тяжестью каких-то узлов.
Свинтус улыбался во весь рот, от уха до уха, поскольку ношение багажа считалось его обычной обязанностью.
Но у дверей тронного зала стражники скрестили свои алебарды.
— Король проводит судебные разбирательства!
— Я должен поговорить с ним, и немедленно! — Принц не был расположен ждать ни единой секунды. — Пропустить сейчас же!
Стражники заколебались, но всего лишь на долю секунды: как-никак, а он будет их господином, когда старый король умрет. Они рванули алебарды на себя и распахнули двери.
Принц быстрым шагом вошел в тронный зал.
Король посмотрел на него, взмахом руки приказал просителям и жалобщикам удалиться, после чего вскочил с трона и гневным взглядом уставился на вошедших. Ши замер, ужас буквально сковал его: он увидел лицо того же самого человека, которого они только что воскресили.
— Что все это значит? — громовым голосом спросил король.
Человек, несший поклажу, сбросил висевшие на нем узлы.
— Это значит, что я пришел, чтобы вернуть себе мой трон и разоблачить тебя!
Оба короля долго смотрели друг на друга.
Обезьяний Король, которому всегда недоставало времени, чтобы заранее обдумать хорошенько свои поступки, бросился на лжекороля, размахивая дубиной.
Самозванец увернулся и сделал рукой едва видимый пасс, после чего дубина в обезьяньей лапе ударила по какому-то невидимому препятствию, выбив из него сноп искр. Колдун же, подпрыгнув, вылетел в окно и быстро полетел прочь от дворца.
Принц, за спиной которого стояли Свинтус с Песчаником, радостно улыбался.
Но Трипитака разволновался и непрестанно повторял;
— Он не должен уйти! Ведь он способен сотворить страшную беду!
— Я догоню его, учитель! — прокричал обезьяний Король, и сразу
Они видели, как облако закружилось над головой улепетывающего колдуна. Он метнул молнию в обезьяньего Короля, но тот каким-то образом отразил ее, направив рикошетом обратно. Но прежде чем молния достигла колдуна, он превратился в орла и стал подниматься вверх в восходящем воздушном потоке. Обезьяний Король, превратясь в дракона и набрав большую, чем у орла, высоту, бросился на него.
Орел камнем полетел вниз, меняя свой облик. И тут когти обезьяньего Короля схватили его, но орел превратился в воробья, который, проскользнув меж когтей дракона, стрелой понесся к окну, из которого только что вылетел.
— Назад! — закричал Ши. Все едва успели отскочить от окна, как воробей пулей влетел в него, и сразу же за ним влетел его преследователь, выглядевший сейчас наполовину драконом, а наполовину обезьяньим Королем.
Птица стремительно метнулась к Трипитаке.
Песчаник вскрикнул и бросился за ней, но, прежде чем он успел схватить воробья, тот увеличился в размерах и, схватив Трипитаку, закружился с ним по кругу, превращаясь во что-то высокое, желтое…
И вдруг… два Трипитаки, стоя рядом друг с другом, очутились перед ними: оба в одежде цвета шафрана, абсолютно одинаковые, вплоть до самых мельчайших подробностей.
Все остолбенели.
Обезьяний Король закричал:
— Учитель! Скажи нам, который из двух ты!
— Вот он я! — ответили оба Трипитаки. — Я — истинный Трипитака! — Затем, повернувшись друг к другу, отрывисто загалдели: — Ну погоди, самозванец! Ты же знаешь, что я — настоящий Трипитака!
— А как нам-то узнать? — со стенаниями вопрошал Свинтус.
Чалмерс в задумчивости кусал губы.
— Послушай, — еле слышно обратился он к обезьяньему Королю, — оскорби своего учителя.
Глаза обезьяньего Короля весело заблестели, затем на лице появилось выражение полного понимания того, чего от него хотят. Он прыгнул на двух монахов с криком:
— Обманщик! Не ты ли обещал, что Путь защитит меня от любого колдовства! Ты осмелился настоять на том, чтобы я не лишал жизни злодея, когда я мог без труда его убить! Ты лгал мне, лживый колдун! — Высказавшись, он замахнулся дубиной.
Оба Трипитаки злобно посмотрели на него. Но один из них, быстро опомнившись, затянул какой-то рифмованный куплет, и обезьяний Король, скорчившись, упал на пол и взвыл, так как на его голове оказалась золотая повязка.
Свинтус яростно бросился на второго Трипитаку, а через мгновение за ним последовал Песчаник.
Трипитака взирал на это с видом крайнего удивления, а затем, поняв смысл произошедшего, начал читать контрзаклинание. Обезьяний Король встал на ноги со стоном облегчения и сразу же бросился на колдуна.