Сэр Найджел (илл. Н. Лямина)
Шрифт:
Мгновение спустя его задние копыта взвились в воздух, и всадник слетел с седла. Из кустов донеслись торжествующие вопли, к упавшему, размахивая дубинами и копьями, ринулся десяток диких фигур.
— A moi, Anglais, a moi! [21] — крикнул кто-то, и Найджел увидел, как юный всадник, пошатываясь, поднялся на ноги, нанес несколько ударов мечом и вновь упал под натиском нападавших.
Между людьми благородной крови, соблюдавшими рыцарские обычаи, существовал дух товарищества, объединявший их, когда приходилось отбиваться от врагов подлого происхождения или от нарушавших принятые
21
Ко мне, англичанин, ко мне! (франц.)
Такая судьба поджидала бы и незнакомца, как многих и многих до него, если бы за ним по пятам не гнался Найджел. Во мгновение ока Бурелет разметал тех, кто старался нанести удар по лежащему, и тотчас два разбойника пали под мечом Найджела. В его нагрудник со звоном ткнулось копье, но один взмах меча срубил наконечник, а второй — голову того, в чьих руках оно было. Тщетно они обрушивали град ударов на закованного в железо человека, его меч сверкал между ними, как молния, а взбешенный конь взметывал над их головами передние копыта с тяжелыми подковами, сверкая налитыми кровью глазами.
С криками и стонами они бросились врассыпную по кустам, перепрыгивая через валуны, ныряя под низко нависающие ветки, и гнаться за ними верхом было бы бессмысленно. Гнусная шайка исчезла столь же внезапно, как и появилась, и только четыре трупа в жалких рубищах, оставшиеся лежать среди папоротника, напоминали о случившемся.
Найджел привязал Бурелета к терновнику и занялся жертвой нападения. Белый конь поднялся на ноги и с тихим тоскливым ржанием глядел на своего распростертого хозяина. Тот упал под сокрушительным ударом дубины, которую ему удалось лишь отчасти отбить мечом, и на лбу у него багровела кровоточащая ссадина. Но вылитая ему на лицо вода, зачерпнутая из ключа, журчавшего в овражке, сразу привела его в чувство. Он был еще совсем юным, с нежным, почти девичьим лицом и огромными синими глазами, с недоумением обратившимися на Найджела.
— Кто ты? — спросил он. — А, да! Вспомнил. Ты молодой англичанин и гнался за мной на огромном золотом коне. Клянусь Богоматерью Рокамадурской, чей образ у меня на груди, я никогда не поверил бы, что найдется лошадь, способная так долго держаться на равных с Шарлеманем! Но ставлю сто золотых, англичанин, что на пяти милях я тебя обойду!
— Нет, — ответил Найджел, — отложим разговоры о состязаниях, пока ты вновь не сядешь твердо в седло. Я Найджел из Тилфорда, принадлежу к благородному роду Лорингов, оруженосец и сын рыцаря. А как зовешься ты, любезный сэр?
— Я тоже оруженосец и сын рыцаря, а зовусь Рауль де ла Рош Пьер де Бра. Отец мой владелец Гробуа, вассал благородного графа Тулузского с правом
— Когда ты сможешь сесть на коня, мы нагоним мой отряд.
— Увы! Этого я и страшился услышать. Возьми я в плен тебя, Найджел… Это ведь твое имя?.. Возьми я в плен тебя, то не поступил бы так!
— Ну а как же распорядился бы ты? — спросил Найджел, покоренный смелостью и прямотой своего пленника.
— Я бы не воспользовался несчастной случайностью, которая отдала меня в твою власть, а вручил бы тебе меч и сошелся с тобой в честном поединке, дабы получить право послать тебя к моей прекрасной возлюбленной и показать ей, какие подвиги я совершаю во имя ее красоты.
— Слова твои поистине верны и благородны, — ответил Найджел. — Клянусь святым Павлом, я еще не встречал человека, который вел бы себя достойнее! Но ведь я в броне, а ты нет, и не вижу, как могли бы мы скрестить мечи.
— Любезный Найджел, ты ведь можешь снять доспехи!
— Но тогда я останусь в одном исподнем.
— Это легко поправить: я с радостью разденусь до исподнего.
Найджел поглядел на француза жаждущим взглядом, но грустно покачал головой.
— Увы! Это нам не суждено, — ответил он. — Сэр Роберт поручил мне доставить тебя к нему, ибо он хочет поговорить с тобой. Чего бы я только ни отдал, лишь бы исполнить твою просьбу! У меня ведь тоже есть прекрасная возлюбленная, и самое мое горячее желание — послать тебя к ней. Какой мне толк от тебя, Рауль, если твой плен не принес мне чести? Но как ты себя чувствуешь?
Молодой француз уже поднялся на ноги.
— Не отбирай у меня меча, — сказал он. — Я твой, даже если ко мне придут на выручку. Пожалуй, я уже могу сесть в седло, хотя голова у меня и звенит, как надтреснутый колокол.
Найджел не имел ни малейшего представления, где сейчас находятся его товарищи, но помнил слова сэра Роберта, что ему надо следовать за солнцем и рано или поздно он выедет на их дорогу. Пока они неторопливой рысью трусили вверх и вниз по склонам, француз совсем оправился, и они весело болтали обо всем на свете.
— Я только недавно приехал из Франции, — рассказывал Рауль, — в надежде, что в этом краю сумею заслужить честь и славу: я слышал, что англичане закаленные воины и превосходные противники. Мои мулы с багажом в Эвране, а я поехал вперед посмотреть, сулит ли мне что-нибудь судьба, увидел ваше войско и поехал следом, уповая найти благородное приключение и честь.
Потом ты поскакал за мной, и я отдал бы все золотые кубки моего отца, лишь бы на мне были доспехи и я мог бы повернуть тебе навстречу. Я поклялся графине Беатрисе, что пришлю двух-трех англичан поцеловать ей руку.
— Ну, это еще не самый страшный жребий! — заметил Найджел. — А эта прекрасная дама — твоя невеста?
— Она моя возлюбленная, — ответил француз. — Мы ждем только, чтобы граф погиб на поле битвы, и тогда сочетаемся браком. А твоя дама, Найджел? Я хотел бы ее увидеть.
— Быть может, и увидишь, любезный сэр, — сказал Найджел, — ибо чем ближе я тебя узнаю, тем горячее мое желание помериться с тобой силами. И мне кажется, у нас будет случай обратить нашу встречу на пользу нам обоим. Ведь когда сэр Роберт расспросит тебя, я могу по праву распорядиться тобой, как сочту нужным.