Сэр Невпопад из Ниоткуда
Шрифт:
– О нет, ваше величество! Богом клянусь, нет! Я ничего не знал о намерениях сэра Кореолиса! Да если б я хоть что-то неладное заподозрил, я бы немедленно... в ту же минуту... Я... не равняйте меня с ним, сир! Я чист перед вами!
И тогда Рунсибел, да благословит его Бог, немного помолчав, произнёс слова, которые прозвучали для меня самой сладкой музыкой:
– Невпопад, а ты склонён ему верить?
Лицо Морнингстара покрыла смертельная бледность. Ещё немного, и он рухнул бы без чувств. Никому на свете я сейчас не пожелал бы очутиться в его шкуре. Король выжидательно на меня смотрел, что же до
Прежде чем ответить его величеству, я в течение нескольких мгновений тщательно продумал каждое слово, которое собирался произнести. Откровенно говоря, в душе я нисколько не сомневался, что красавчик сказал королю правду. Он понятия не имел о планах своего господина. В противном случае, если рассуждать логически, его бы просто здесь не было. Он либо примкнул бы к Кореолису и теперь находился бы среди воинов Меандра, либо давным-давно сообщил бы о готовящемся предательстве королю. А ещё свирепый сэр Кореолис мог бы его даже прикончить, чтобы тот не проболтался о готовящейся измене.
Я оказался в трудном положении. С одной стороны, королю следовало дать правдивый ответ. С другой – я не забыл, как скверно относился ко мне красавчик во всё время нашего с ним знакомства. Теперь мне сама судьба предоставила возможность поквитаться с этим задирой и гордецом. Чего стоила одна его попытка после того памятного турнира натравить на меня своих дружков и подвергнуть жестоким побоям. Меня тогда спасло лишь вмешательство сэра Умбрежа. И кстати, если опять-таки рассуждать логически, то в гибели старика виноват не кто иной, как красавчик Булат. Ведь это он чуть ли не силой заставил меня заключить с ним то дурацкое пари, а иначе разве я стал бы спаивать несчастных лошадей, чтобы Умбреж мог победить в турнире? После чего король, уверившись, что старик по-прежнему полон сил и боевого задора, оказал ему честь, отправив за принцессой в составе воинского эскорта.
«Заткнись! Ты один виноват в его смерти и прекрасно об этом знаешь. Нечего сваливать свою вину на других!»
Я, признаться, очень удивился. Даже опешил. Обычно внутренний голос подсказывал мне, как избежать ответственности за мои поступки, теперь же он занял прямо противоположную позицию. Возможно, под впечатлением доверия, которым облёк меня Рунсибел, обратившись ко мне за советом, во мне всколыхнулись зачатки совести, а уж её-то, как мне казалось, я с рождения был начисто лишён.
И я решил ещё немного поразмыслить над своим ответом его величеству. Главным для меня было то, что Морнингстар в своё время заставил меня страдать, причём совершенно сознательно пользовался своей полной безнаказанностью и моей почти полной беззащитностью. Просто проходу мне не давал, всё время цеплялся, поддразнивал, подшучивал надо мной, высмеивал меня и Умбрежа. Мне казалось, что если я теперь попытаюсь ему отомстить, это будет только справедливо. Око за око, зуб за зуб. Но если я стану уверять Рунсибела, что Булат не мог не знать о затее Кореолиса, то, во-первых, это будет прямой ложью, а во-вторых, король, чего доброго, велит его казнить или сошлёт куда-нибудь с глаз долой. В последнем случае я не смогу насладиться зрелищем его страданий. А в первом – страдания эти слишком быстро для него закончатся.
Но вот если он принуждён будет вечно помнить,
Придя наконец к решению, что в моих интересах дать королю правдивый ответ, я сказал ему следующее:
– Ваше величество! Я твёрдо верю в то, что Морнингстар, – тут я нарочно сделал паузу и покосился на Булата, который аж зажмурился в ожидании самого худшего, – не имел ни малейшего понятия о планах сэра Кореолиса.
Морнингстар так резко повернул ко мне свою смазливую физиономию, что я с трудом подавил усмешку.
Хотелось крикнуть ему: «Эй, красавчик, смотри, шею вывихнешь!» – но я, понятное дело, сдержался и продолжил самым глубокомысленным тоном:
– Я неплохо изучил его характер, сир. Уверяю вас, он ни за что на свете не ввязался бы в столь грязную авантюру, не стал бы пятнать свою честь, которой так дорожит.
– Ещё вчера я готов был утверждать то же самое и о Кореолисе, – мрачно изрёк король. Казалось, он во что бы то ни стало желал испытать, насколько я силён в ведении дебатов.
Я не промедлил с ответом:
– Прошу прощения, ваше величество, но лично я никогда сэру Кореолису не доверял. Вы спросили о моём мнении, и я вам его высказал. Разумеется, я никогда не возвышал свой голос против сэра Кореолиса, слишком ничтожно моё положение, чтобы я мог такое себе позволить. Но раз вы сами меня спросили насчёт Морнингстара, то могу лишь повторить: он изменой свою честь не запятнал. Я в этом уверен. – Поклонившись Рунсибелу, я прибавил: – Хотя вам, ваше величество, разумеется, виднее...
Король задумчиво кивнул мне и обратился к Булату:
– Оруженосец, поскольку благородный Невпопад, которому я стольким обязан, поручился за тебя, можешь себя считать вне подозрений...
– Хотя, – глубокомысленно произнёс я, как если бы меня внезапно осенила важная мысль, – право, очень жаль, что Морнингстар не был достаточно бдителен, не проявил должного рвения на службе вашему величеству и не предотвратил это злодеяние. Ведь он находился бок о бок с сэром Кореолисом и проводил в его обществе так много времени. Кому же, как не ему, было раскрыть замыслы патрона?
– Ты очень верно это заметил! – с чувством произнёс король. – Морнингстар... вот что: получишь новое назначение и после этого лишний год прослужишь оруженосцем. Потренируй заодно свою наблюдательность.
– Слушаюсь, ваше величество, – кисло промямлил Морнингстар.
Конечно, перспектива быть произведённым в рыцари на целый год позднее тех, с кем он вместе начинал службу при дворе, его совсем не вдохновляла. С другой стороны, Булат не мог не осознавать, что отделался ещё сравнительно легко: по подозрению в измене Рунсибел запросто мог приказать его немедленно обезглавить.
Весь вечер он меня старательно избегал. Да и мне было не до него: мы собирались отправиться в путь рано поутру, надо было успеть собраться, позаботиться о лошадях, да и выспаться как следует тоже не мешало. Но перед самым отправлением Булат таки набрался храбрости, смирил свою гордыню и подошёл ко мне:
– Невпопад... право, не знаю, что и сказать.
– Прежде тебя это не останавливало.
Он сдвинул брови и собрался было ответить в обычной своей манере, но спохватился, вспомнив, с кем говорит. А заодно ему, возможно, пришло на ум, что лишь благодаря мне он по-прежнему может говорить, дышать и двигаться.