Серафима прекрасная
Шрифт:
– Козел ты, Виктор. И точно загремишь за тунеядство, – заявил нетрезвый Леха.
– Не загремлю!
– Загремишь! – хихикнул Леша. – Ой загремишь!
– Сейчас ты у меня загремишь! – И Лешке в морду кулаком – хрясь. А потом лавочку перевернул, вместе с недопитой самогонкой… И понеслась драка, даже дядя Митя разнять не смог.
Ну а вскоре что менты приехали…
Сима с огромным животом еле поспевала за милиционером.
– Опять его в парке взяли, Серафима.
Сима зашла в отделение. За решеткой «обезьянника» сидел на лавке понурый Витя. Сима посмотрела на мужа. Тихо прошептала:
– Пойдем, Вить!
– Не пойду никуда.
– Не позорь перед людьми. Пойдем домой.
– Здесь мой дом. Все одно: клетка.
– Не дури, Вить, мне родить на днях!
– Тебе родить – ты и иди!
– Пойдем. Я щей сварила кислых. Поешь – полегчает, – мирно просила она.
– А я не хочу, чтобы мне легчало! Вон в мусорку их вылей! Уйди!
– Никуда я не уйду! – упрямо заявила жена.
Подошел милиционер, открыл дверь «обезьянника» ключом.
– Да выходи ты, Зорин!
Витя сидел в клетке не шевелясь.
Сима вошла в «обезьянник», тихо села рядом на лавку рядом с мужем.
– О чем думаешь, Вить?
– Не боись. Не о тебе – об Ирке думаю, – усмехнулся Витька.
Весна в разгаре. Из подъезда выскочила Ира. И впрямь у подъезда ее ждала белая «Волга». Шофер, смазливый мальчик лет двадцати, угодливо открыл дверцу.
– Здрасте, Ирина Александровна. Куда едем?
– В парикмахерскую. Поторопись, Валя, а то опаздываю!
Белая «Волга» горделиво едет по улицам города – Ирочка спешит в парикмахерскую!
– Нравится мне, Ирина Александровна, что вы за собой так ухаживаете! Через каждые три дня – новая прическа. Как птичка – чистите свои перышки. И парфюм у вас всегда хороший. Французский, наверное!
– Ну а как ты думал? Конечно, французский, – заулыбалась Ирочка. – Я сама, Валечка, живу здесь, в городе, почти год – и всему не нарадуюсь! И Геннадий Васильевич у меня такой внимательный! И мастера в моей парикмахерской отличные. Правду говорят – жизнь прекрасна, а временами – удивительна!
– Красиво вещаете, Ирина Александровна! Ну, вы ж в рядовом-то заведении не стали бы причесываться! У вас все элитное!
– А у меня и должно быть все самое лучшее и самое хорошее! – кокетливо заулыбалась Ирочка.
– И это точно! Нравитесь вы мне, Ирина Александровна. – Валя томно посмотрел на прекрасную пассажирку.
– Ой, брось ты глупости болтать. А то мужу пожалуюсь. Ну ладно, шучу, шучу! Все, приехали, останови.
– А я не шучу, Ирина Александровна. Вы вот только детей заводить не торопитесь!
– Валя,
Медсестра везла на каталке новорожденных на кормление. Врачи в белых халатах ходили по коридору. Леша – Витин дружок – вышел из дверей кабинета. У него поверх одежды тоже был накинут белый халат. Витя стоял у окна, подперев стенку. Хмурый, и, видно, с бодуна.
– Ну чё? – спросил он.
– Ты даже не суйся туда. Там доктор Морозов – мужик суровый, а от тебя перегаром несет за три версты.
– Сказали чего?
– Сказали – роды сложные у нее. Положение плода, это… какое-то не то… Короче, ждать надо. А мы пока тут не нужны. Можно еще к Нинке сгонять, взять по чуть-чуть…
– А это мысль, – обрадовался Витька.
И стали они с Лехой мелочь считать, что по карманам завалялась…
Тут-то их и увидала бегущая по коридору Мария Ивановна.
Презрительно окинув взглядом их явно нетрезвые рожи, учительница заголосила на весь роддом:
– Зорин, шел бы ты отсюда, а? Иди, говорю! С какой бы я радостью схватила тебя за шкирку и вышвырнула сама, как щенка паршивого. Ни на что ты не годен, Витя, ни на что! В такой момент… пьяный… тьфу!
Доктор Морозов – пожилой, огромный, как гора, и впрямь очень суровый – вышел из кабинета:
– Тише, пожалуйста! Вы родственники Серафимы?
– Да, а что с ней? – встрепенулась Мария Ивановна.
– Сделаем, что можем, но, если честно, готовьтесь к худшему. Я, знаете ли, не оптимист по жизни. Правду люблю.
– Да что же вы такое говорите? – испугалась учительница.
– То, что есть! Ты муж? – схватил доктор Виктора за плечо.
– Да какой он муж! – завопила женщина. – Это не муж, это просто недоразумение!
Доктор поднял брови:
– Не понял?
– Да муж он, муж! – пролепетал Леша.
– Ты останешься, остальные пусть уйдут, – подвел итог Морозов, – а то кричите тут, как цыганский табор!
– Никуда мы не пойдем! Я ее тут не брошу. Какой он муж к чертовой матери – название одно… – продолжала возмущаться Мария Ивановна.
– Ну это вы потом решите. А пока один остался, другие – ушли. Положение, повторяю, серьезное, шутить с вами некогда!
Лешка еле увел возмущенную Марию Ивановну. А Виктор вдруг кинулся к Морозову:
– Доктор, ты мне ребенка спаси, спаси ребенка, слышь? Главное, чтоб ребенка ты спас!
– Пошли к ней! – приказал Морозов.
И, точно щенка в прорубь, закинул Витю в палату к Серафиме…