Серая чума
Шрифт:
– Я знаю. Но мы Стузианы, ваше величество.
Ларенталия Стузиан в свое время даже отказалась брать фамилию мужа – неслыханное дело, но Заричи Второй специальным указом даровал ей это право. Его величеству тоже не хотелось, чтобы славная фамилия его близкого друга и верного сподвижника перестала существовать.
– Ваш дед гордился бы вами, – уважительно кивнул король.
– Я знаю, – спокойно посмотрела на него старуха.
– И все же это ваши единственные внуки…
– Помните, что говорил ваш прадед, ваше величество? Государство важнее человека, – устало опустила морщинистые веки Ларенталия. – Единственное, о чем
– Ну что, вы готовы? – раздраженно обернулся Креол. – Мы торопимся. Может, лучше все-таки я отправлю… кого-нибудь? Это несложно…
– Нет, исключено, – отказался король. – Это должен быть официальный посол Рокуша. Человек. Мой подданный, облеченный высокими полномочиями, а не колдовская нечисть. Принц Индрак, вы уверены, что ваш отец примет предложение?
– Индрак думает, что примет, – пророкотал дэвкаци.
Король кивнул. В руках он держал два запечатанных конверта – их он протянул Крылатым Гонцам.
– Вы помните?…
– Так точно, ваше величество! – не дожидаясь окончания фразы, отдали честь подростки.
Король снова кивнул и отвернулся. Длинное лицо ничего не выражало.
– Стекимо, будешь лететь над океаном, закрывай лицо, – наставляла внуков бабушка. – Марадея, до самой столицы не лети – очень далеко. Приземляйся в каком-нибудь городе и попроси отвести к Наркану. У кентавров так называют городничих. И самое главное – не называй кентавров… ну, ты знаешь, как.
– Бабушка, мы знаем! – хором ответили внуки, с трудом сдерживая улыбки. Весь Нумирадис в курсе, что за слово вызывает бешеную ярость у любого кентавра.
– Возьми еще это письмо, мальчик, – пророкотал Индрак, отдавая толстый конверт Стекимо. – Передай вождю Хабуму, скажи – от Индрака, сына. Вождь обрадуется.
– А эту шкатулку отдадите Великому Намибу Кей-Коону, юная зеньорита, – передал Марадее ящичек король. – Она запечатана – постарайтесь довезти ее в целости. И вот еще что… если Великий Намиб все же не захочет принять предложение, скажите ему: «Вспомни о пятерых, погибших в пещере».
– А что это значит? – робко спросила девушка.
– Я не знаю… – вздохнул Обелезнэ. – Когда я был еще мальчишкой, маршал Хобокен однажды сказал мне – если вдруг понадобится помощь кентавра Кей-Коона, напомнить ему эту фразу. Он не объяснил. Тогда я даже не знал, кто такой этот Кей-Коон… но пятнадцать лет назад знать Кентавриды избрала его Великим Намибом… Возможно, это поможет, я не знаю…
Подошел Креол. Он некоторое время осматривал и ощупывал орнитоптеры, что-то бормоча вполголоса – накладывал пару-тройку мелких благословений. А потом протянул Крылатым еще по конверту. Длинные, странным образом искрящиеся, они выглядели довольно жутковато. Подростки с некоторой опаской приняли дар мага, робко глядя в холодные серые глаза.
– Это – на самый крайний случай, – пояснил Креол. – Если случится беда, если на вас нападут, если будете погибать – вскроете. Но только в самом крайнем случае.
– А что это? – рискнула спросить Марадея.
– Ваша безопасность. И это все, что вам нужно знать.
Двое дюжих усачей, сами бывшие Крылатые, тем временем крутили рычаги, плотно сжимая огромную пружину. Ларенталия Стузиан последний раз проверяла вычисления – пусковые баллисты рекомендуется направлять точно в сторону пункта назначения, причем под определенным углом. Орнитоптеры способны менять направление, но по прямой
– Спорим, я вернусь первым? – махнул сестре Стекимо, опуская на лицо кожаную маску.
– Дожидайся! – фыркнула Марадея. – Что поставишь?
– Да что хочешь!
– А ну, тихо! – отвесила им по подзатыльнику бабушка. – На глазах у Его Величества… позорники!
На лице короля заиграла слабая улыбка. Когда ему было десять лет, он грезил корпусом Крылатых Гонцов, с тоской провожая глазами летящие орнитоптеры, мечтая сам когда-нибудь полетать на одном из них. Мечта так и не сбылась – Заричи Третий трясся над единственным сыном, как наседка, стараясь оградить мальчика от всех жизненных перипетий. То, что Обелезнэ Первый, вопреки усилиям отца, вырос сильным и жестким человеком, крепким хозяйственником и умелым руководителем, было исключительно его собственной заслугой.
Премьер-министр подал королю поднос с двумя небольшими серебряными венками на бархатных подушечках. Его величество торжественно вручил их юным Крылатым.
– Это – ваши посольские эмблемы, – объявил он. – Носите их, не снимая. Пока они у вас на груди – вы под эгидой и защитой Рокуша, и каждое ваше слово – есть слово короля.
Последние приготовления были завершены. Стекимо и Марадея последний раз проверили, надежно ли глаза прикрыты летательными очками-консервами, хорошо ли пристегнуты ремни, не свалится ли в полете почтовый ранец. Таких далеких перелетов еще не совершал ни один Крылатый – Марадее предстояло пройти больше полутора тысяч километров, а Стекимо ровно две. На прямой орнитоптер развивает скорость в сто восемьдесят километров (не считая поправки на ветер). А других скоростей у него попросту нет – замедли темп, и тут же начнешь падать. Но крутить рычаги всеми конечностями десять часов подряд сможет далеко не всякий… Внукам старой инженерши предстояло нелегкое путешествие. К тому же вернуться тем же путем не удастся – ни в Кентавриде, ни на острове Огненной Горы нет пусковой баллисты, чтобы выстрелить орнитоптер обратно.
Крылатые Гонцы пригнулись в седлах, положили руки и ноги на рычаги, их бабушка последний раз проверила угол наклона баллист и подняла руку. Дюжие работники вдвоем натянули спусковую петлю правой баллисты, за левую взялся один Индрак. Пружины туго свернулись, задрожали, в воздухе повисло тонкое гудение…
– Отпускай!!! – резко махнула рукой старуха.
Дэвкаци и работники резко разжали ладони. Пружины со звоном распрямились, скобы раскрылись, и орнитоптеры с бешеной скоростью выстрелили в голубую синь. Стекимо и Марадея начали работать руками и ногами в давно заученных движениях, крылья машин замахали вверх-вниз, винты закрутились – орнитоптеры стремительно исчезали вдали.
– Йо-о-о-хо-хо-хо-хо-хоу!!! – разнеслось над Владекой. Все-таки оба Крылатых Гонца были еще очень молоды – не смогли удержаться от ликующего вопля.
Прохожие начали задирать головы, многие махали руками вслед. Дети радостно прыгали и вопили. У одного из баллистных работников мелко задрожали губы – тот, кто однажды служил в Крылатых Гонцах, всю оставшуюся жизнь тоскует о небесах, о вольном полете наравне с птицами. Небо, как и море, не отпускает тех, кто ему принадлежит.
– Удачи вам, крылатые… – прошептала Ларенталия Стузиан, глядя вслед улетающим внукам. Она не оборачивалась к остальным – не желала, чтобы кто-нибудь увидел слезы, текущие по морщинистым щекам.