Серая мышь
Шрифт:
Гляжу я на свою младшенькую Калину, к ней буквально прилип Олег, держит ее за руку, а она — артистка, разыгрывает из себя скромницу и недотрогу. А может быть, в этом и есть вся ее суть, а все остальное — лишь игра? Может, Калина еще способна
Снова все встали; банкет кончается молитвой. Старики стали разъезжаться, кто помоложе, спустились в нижний зал — там до ночи будут танцы под оркестр «Ватры». Туда же перекочевал и бар. Мимо нас промчалась Джеммина компания, и — я не поверил своим глазам! — передо мной вдруг возникла фигура Гната Кочубея в потертом фрачном костюме, с бабочкой и все той же пампушкой-шкатулкой на груди. Как и прежде, от него несло ацетоновым душком.
— Жив? — невольно вырвалось у меня.— Сколько же тебе лет?
— А я свои годы не считаю,— ответил Кочубей,—я считаю цифирь дней, когда начнется война, когда американцы разобьют Советы. Вот, подпиши.— Кочубей вынул из кармана свернутый трубкой лист бумаги, развернул его; он был длинный — почти до пола, сверху на треть листа что-то напечатано на машинке. Кочубей стал скороговоркой объяснять:
— Намерен обратиться с посланием к Рейгану, чтобы он ни в коем случае не шел на
— Вряд ли,— отталкивая от себя его свиток, рассмеялся я.
— Неужели и вы стали красными?
— Красными не стали.— Я взял Джулию под руку и уже на ходу через плечо сказал ему: — Просто многие поумнели.
К нам подошли Калина и Олег.
— Дайте мне ключи,— попросила Калина,— я, наверное, приду поздно.
— Не наверное, а точно,— сказал Олег, и усы его вздернулись от смеха.
Джулия как-то торопливо, взволнованно открыла сумочку и достала ключи.
Я пожал руку Олегу и поцеловал Калину.
— Хорошо бы ей выйти замуж за такого парня,— сказала Джулия, едва мы вышли на улицу.
— Да, неплохо бы,— ответил я и подумал, что Джулия словно прочитала мои мысли; я давно заметил у нее эту способность, еще в первые годы нашей совместной жизни.
Мы неторопливо шли по безлюдным вечерним улицам, в ярком, лихо плящущем свете неоновых реклам, шли и молчали, но думали об одном — о Калине и Олеге.