Серая Площадь

Вдали, на толстой ветви усохшего дуба, громко и недружелюбно каркнула ворона. Щёлкнув клювом и встрепенувшись, она развела серые ощипанные крылья, поднялась в утянутое тучами небо, каркнула, вновь разряжая затишье, и растворилась так, будто её здесь никогда не бывало. Старая как мир птица улетела, а в наэлектризованном воздухе запахло необычайной для здешних мест свежестью. Белёсая молния мелькнула у дуба, сообщая, что в скором времени начнётся гроза и вот-вот польёт дождь, ударилась в грунт, пробивая в нём дыры толщиной с взрослого человека, и исчезла. Сизый туман потихоньку отступал, но его малая толика, та, что плотно прилегала к земле, по-прежнему окутывала безлюдную площадь, превращаясь в причудливый дымчатый свитер для мёртвой, безжизненной почвы. Пришедший с севера ветер ворчливо уносил в бескрайние, не имеющие ни конца, ни начала просторы старый мусор. В двух милях от дуба прогремел, как старый

колокол, гром. Вжав голову в плечи, Эрик Беккет огляделся по сторонам – всё, что его окружало, – одноэтажные дома, заколоченные сгнившими досками, ржавый неприметный фонтан, расположенный посередине пустынной улицы, и даже одиноко стоящая бесцветная скамейка – не могло напугать всерьёз, ведь ничего из этого на самом деле не существовало. Сделав несколько шагов назад, он замер. Одиночество среди каменных руин, безусловно, покойного города (здесь не было ни одной, по крайней мере живой, души) – не самое страшное, что может сейчас с ним произойти.

Эрик никогда не боялся собак. Ни больших, ни маленьких, ни уличных, ни домашних, ни даже тех, кто без умолку из-под зарослей кустов заливался на него диким лаем и вёл себя по отношению к нему нескрываемо враждебно. Напротив, он их очень любил и всегда относился к ним хорошо: спокойно мог почесать за ухом или погладить любопытную, вымаливающую еду дворовую морду. Но к тварям, что от облика псов взяли лишь отдалённые очертания и скорее походили на ходячие разлагающиеся трупы сбитых машинами собак, Эрик не подходил. Вернее, пытался не попадаться тем на глаза. На налитые кровью, дымящиеся, словно жерло вулкана, глаза. И пусть собаки были слепыми и отчасти глухими (это ему удалось однажды выяснить, когда он не успел вовремя уйти), Эрик всё же лишний раз не рисковал. Вдруг в этом сером мире всё может поменяться? Ведь зла здесь было в достатке.

Помимо собак на трясущихся лапах, тут действительно обитали те, кого следовало бы остерегаться. К сожалению или к счастью, Эрик никогда не встречался с ними лицом к лицу, видел их лишь издалека и не мог наверняка сказать, кем они являются: призраками некогда обитающих здесь людей или же теми, кто уничтожил этот мир и посеял в этом месте мрак. Безликие длинные тени, пожирающие ту малую толику света, чудом пробирающуюся в этот, казалось бы, несолнечный мир, несли за собой лишь холод, разрушение и тоску. Они сметали на своём пути всё, к чему прикасались, куда падала исходящая от них тьма; что-то нечленораздельно рычали, стонали и метались из стороны в сторону, но сами никогда не приближались к Эрику. Почему? Эрик догадывался. Существовала только одна причина. Вполне обоснованная и весомая, чтобы держаться от него подальше. И причиной этой были отнюдь не голодные собаки.

Взглянув на часы – стрелки бешено крутились в обратную сторону, Эрик решил не дожидаться появления мерзких тварей и, наконец, разрешил себе начать свой путь. Он двинулся вперёд неохотно, навстречу ветру, грозе и полю, за которым, как ни странно, виднелся яркий свет.

Широкое, приплюснутое и одноцветное поле, как ничто иное, вписывалось в полотно этого серого мира. Сверху донизу усыпанное необычными чёрными поникшими цветами (Эрик в жизни не встречал им подобных), истерзанное болотными лужами и человеческими костями, оно, наперекор всем законам, светилось, освещая мерцающим таинственным черно-золотым светом петлистую дорожку. Тропа вела в одну сторону и заканчивалась у подножья огромного, тонущего в тумане и сумерках белокаменного святилища: единственного места, которое отличалось на фоне бесцветной, тусклой и угрюмой картины сего мира. Впрочем, за белым храмом словно жизнь и завершалась – кругом царила пустота. Стены храма, полуразрушенные и покрытые мхом, отсутствие крыши и заваленный камнями проход не пугали Эрика. Напротив, вновь и вновь оказываясь в сером мире, он стал замечать непреодолимое желание оказаться внутри храма. Сначала это было ненавязчивой мыслью, которая со временем переросла во что-то большее: будто песня сирены, его начал притягивать неразборчивый, еле слышный шепот, походящий на шипение змей и рычание льва, непрерывно призывающий голос, доносящийся из глубин святилища. Эрик не сомневался, что он сюда попадает из-за него. Кто-то или что-то его зовёт. Притом очень давно.

До сих пор Эрику так и не удавалось пересечь поле. Не успевал он пройти и половины пути, как серый мир обрывался. Одинаково мгновенно и безболезненно. Призраки, злые псы, а вместе с ними и тот, о ком Эрик не хотел даже думать, – всем им надо было идти в одну сторону – сторону храма. И как бы не тщился Эрик оказаться там первым, опередить злобных тварей – твари всегда были быстрее. Когда они достигали храма, происходило то, что случалось практически со всей природой серого мира: вопящие призраки уничтожали храм, а Эрик, открывая глаза, оказывался у себя дома, в постели, в самом обычном мире, в самом обычном Лондоне.

Хотя для Эрика Беккета туманный и дождливый Лондон не был так прост и скучен. Его сочно-зелёные скверы, насыщенные цветом улицы, сосредоточенный в столице Соединённого Королевства бушующий мир

со всех четырёх сторон представлялся юноше мерилом необычности. С самого детства Эрик отличался от других. Кто-то из его сверстников мог бы выхвалиться тем, что способен замечать в размытых облаках чёткие фигуры животных, кто-то другой – умением подмечать неочевидное, третьи – аналитическим складом ума, а Эрик привык видеть мёртвых. Он не раз замечал, как под окнами смежного дома толпятся погибшие в автокатастрофе жена, маленькая дочь и свекровь соседа. Видел, как по его родной улице шагает рука под руку пожилая пара – даже после своей смерти мистер и миссис Уайт остались неразлучны. Встречался Эрик и со своими умершими родственниками: с прабабкой, дедушкой, старшим братом и многими другими Беккетами, с коими он раньше был знаком только по фотографиям из детских альбомов. Эрик видел мёртвых и слышал их, как живых, но притронуться к ним не мог. Этот «дар» казался для него тяжким грузом, ношей, которой следует с кем-то поделиться. И всё же рассказать кому-либо про свою уникальность он не решался по одной простой причине: сочтут ещё за безумца. Ему и без того хватает проблем с социализацией.

В отличие от существ серого мира, призраки, населяющие Землю, были относительно дружелюбные. Молчаливые, но добрые. Они никогда не кричали на Эрика (кроме сумасшедшей двоюродной бабки, которая и при жизни на всех орала бранными словами), не пытались его настигнуть, как те снующие по странному полю и серой площади существа. У них были человеческие, вероятно, сохранившиеся от прошлой жизни эмоции, глаза, за которыми Эрик видел некогда живого человека. На лицах же призраков мира, где сейчас он находился, не было ничего людского, лишь пустота и чернота. Лишь этот мрачный, окутанный серыми оттенками мир.

Пройдя несколько метров мимо причудливых кустарников с колючками и пыльцой, Эрик снова вспомнил того, о ком пытался не думать всё это время. Тем не менее, независимо от его желаний, очертания таинственного мужчины мгновенно всплыли наружу.

Высокий, с угольными, темнее сажи волосами, собранными сзади на голове в конский хвост, всегда облачённый в чёрное строгое пальто, этот человек был бледным и очень худым, что казалось, он того и гляди упадёт из-за усталости и изнеможения. Но ни свирепый ветер, вырывающий с корнем деревья, ни призраки, сметающие всё на своём пути, не могли сбить его с ног: и ветер, и призраки будто обходили незнакомца стороной, а сам мужчина в черном пальто, словно статуя из непроницаемой скалы, величественно и безмолвно наблюдал за творящимся вокруг балаганом. Эрик наверняка не знал – плохой тот человек или хороший. А выяснять это ему как-то не хотелось. С одной стороны, как только мужчина появлялся, призраки сворачивали, очевидно, он вызывал у них ужас и трепет. С другой стороны, вид незнакомца не вселял в душу Эрика доверия, весь его облик олицетворял нечто, что никак нельзя было передавать словами: обезображенное рваное лицо со свисающими крупными кусками гниющей кожи излучало отнюдь не приязнь. Ко всему прочему, незнакомец обладал самыми что ни на есть нечеловеческими, полностью лишёнными тепла металлического цвета глазами, одного взгляда которых было достаточно, чтобы развернуться и пойти прочь. Как это делали безликие тени. Однако, несмотря на весь свой достаточно грозный вид, мужчина в черном пальто нисколько не препятствовал Эрику в его путешествии через поле, к храму. Подобно ястребу, он стоял где-то поблизости и, не сдвигаясь с места, смотрел куда-то вдаль, направив устрашающий взгляд своих серых глаз поверх тумана. Эрик, в свою очередь, обычно обходил незнакомца стороной, чтобы лишний раз не накликать на себя беду.

«Если сегодня мне посчастливится с ним встретиться, просто не стану к нему близко подходить. Как я это уже делал. А если он пойдёт за мной, убегу», – отдав себе не самый обнадёживающий приказ, Эрик двинулся дальше. Ночь давно опустилась на поле, благо тропинка светилась, и он, не боясь за свои ноги, смело шагал по направлению храма. Пробирающее до дрожи неприятное предчувствие внутри усиливалось с каждым шагом, но Эрик боролся с ним, зная, что в храме его поджидают разгадки, а желание побыстрее во всём разобраться и поскорее проснуться ободряло и подталкивало вперёд к предначертанному.

Благополучно преодолев половину пути и даже чуть больше, Эрик остановился. Ветер, усиливающийся с каждой секундой, внезапно стих. Поднятая к серым лохмотьям неба пыль, скручиваясь в ошмётки мелких песчинок, осела на землю. Воцарилась полная, ненормальная, пугающая тишина. Такого с погодой раньше не бывало, ровно как и этого – мужчина в чёрном пальто пристально глядел на него, не отводя своих ужасных глаз: мужчина в чёрном пальто следил за ним. Но и это было не самым страшным. В отдалении, у подножья разрушенного храма, кто-то появился. Кто-то, кто бесшумно вырос из-под земли и лишь отдалённо напоминал человека. Кто-то, кого Эрик раньше не видел и с кем он не горел желанием познакомиться. Одетое в чёрную, грязную, разорванную мантию это человекоподобное существо обладало человеческим ростом и совершенно нечеловеческой внешностью. Чего стоили одни только выступающие из его спины и рваных участков одежды шипы да красные глаза, смотрящие на мир с нескрываемым омерзением.