Сердца и камни

Курганов Оскар Иеремеевич

— Так, — произнес Шилин после минуты молчания, — кто же здесь, в институте, капитан Смирнов?

— Вы, Петр Петрович.

— Разве в институте кто-то предан суду и нуждается в моей помощи? — с наивной улыбкой спросил Шилин.

— Вот именно, — подтвердил Ванас.— Вот уже не первый год судят силикальцит. Теперь, как я понимаю, вас прислали, чтобы подготовить, аргументировать все дело. У вас есть полная возможность доказать всю несправедливость такого положения. Даже высокопоставленным людям. Ведь традиции дивизии Панфилова к чему-то обязывают. Простите меня, Петр Петрович, если что-нибудь…

— Нет, нет, Лейгер

Симович, — ответил Шилин. — Я вас хорошо понял. Вы правы. Но в мирное время…

Шилин запнулся, замолчал.

— Разве в мирное время другие критерии порядочности? — спросил Ванас.

— Нет, нет, — Шилин нервно зашагал по лаборатории, — в мирное время и в этом деле все сложнее. Но поверьте мне, что я сделаю все возможное, чтобы убрать этот дамоклов меч. Истина и здесь восторжествует, — заключил Шилин, пожал руку Ванасу и ушел.

На следующий день Ванас узнал, что Шилин убеждал лаборантку исправить, уменьшить показания приборов, определяющих морозостойкость силикальцита.

Лаборантка прибежала к Ванасу взволнованная, возбужденная.

— Как это понять?

— Успокойтесь, — сказал ей Ванас, — он пошутил. Он всегда шутит. Надеюсь, у вас еще есть чувство юмора?

И теперь, слушая Шилина, его громкий, даже слишком громкий голос, Ванас снова обращался к чувству юмора. Шилин оперировал подтасованными фактами и очень старыми цифрами, чтобы доказать правоту Королева и неправоту Лехта.

Ванас вздохнул и опустил голову, как поступает человек, когда он видит что-то постыдное, недостойное.

— Печально, — шепнул Тоом, по-своему поняв вздох Ванаса.

— Смешно, — сказал Ванас. 

Глава шестая

Туров не слушал Шилина — он был увлечен бумагами, которые ему принес референт. К тому же речь эту он читал и одобрил. Он знал, что Петр Петрович не скажет «никакой отсебятины». Он посмотрел на Лехта, их взгляды встретились. Туров понял, что Лехт не считает себя побежденным. Наоборот — он подготовился к атаке. Но Сергея Александровича это не смущало. Он был убежден, что та единственная фраза в уже подготовленной резолюции, ради которой, собственно, и был собран технический совет, будет одобрена. А опираясь на эту резолюцию, он сможет действовать решительно, твердо, неумолимо, пустить в ход именно те качества своего характера, которые всегда приносили ему наибольший успех. Разве те люди, от которых зависела его судьба, осуждали когда-нибудь Сергея Александровича за эти качества? Наоборот — они его хвалили. «Круто, но с пользой для дела» — сколько раз эта формула превращалась в ступень его нового возвышения.

Никто в зале, пожалуй, не подозревал, как неожиданно переплелись пути Лехта и Турова. Даже Королев и Долгин только догадывались об этом, но всей правды не знали.

Между тем история с силикальцитом оказала не очень добрую услугу Сергею Александровичу. Многие утверждали, что столкновение с Лехтом отразилось на всей его карьере. Действительно, в то время, когда возник спор с Лехтом, Туров был уже на пути к новому, давно ожидаемому назначению. По натуре человек тщеславный, он чувствовал себя ущемленным, обойденным. Он ждал с душевным нетерпением и тревогой назначения на более высокий пост. Два года не уезжал в отпуск, а во время командировок на заводы звонил оттуда по телефону в Москву,

к информированным людям: «Никто не ищет меня? Могу приехать, если понадоблюсь, в любую минуту».

И вот наступил момент, когда у него попросили необходимые документы. Два дня он никого не принимал, сидел запершись в кабинете, писал автобиографию (в который раз!), длиннющую анкету, «объективку» (слово, придуманное кадровиками, — взгляд на человека как бы со стороны, сухие объективные сведения о нем) он любил писать сам — не будет ошибок. (У него был четкий каллиграфический почерк, выработанный еще в детстве.) Все это он уложил в мягкую красную папку, а папку — в конверт. Все делал сам, никому не доверял. Вызвал секретаря.

— Елена Петровна, машина здесь?

— Конечно, Сергей Александрович.

— Садитесь на машину, мчитесь к Андрею Васильевичу, к четвертому подъезду. Там спустится девушка, возьмет этот пакет. Дело чрезвычайной важности и срочности. Никому — ни-ни.

— Конечно, Сергей Александрович, я все понимаю.

— Все понимать — тоже ни к чему, — усмехнулся Сергей Александрович.

— Ну, будем считать — в пределах моих способностей, — тоже улыбнулась Елена Петровна.

— Кто меня спрашивал? — переменил тему Сергей Александрович.

— У меня целый список, я принесу.

— Нет, нет — потом. Важного ничего?

— Как будто ничего. Вот Лехт все добивается. Изобретатель силикальцита.

— Знаю, знаю. Пусть идет к Королеву.

— Был у него. Просит у вас приема.

— Хорошо, напомните с утра. Езжайте, Елена Петровна, езжайте.

Потом позвонил по телефону:

— Отправил, Андрей Васильевич. Через десять минут. Ну, будьте здоровы.

И как бы между прочим:

— Кстати, Андрей Васильевич, в нашем озере рыба тоскует. Да, да. Серьезно. Ну — дела! Может быть, воскресным утром. Или в субботу — на ночь. Оборудуем палатку и еще кое-что — в общем, не замерзнем. Пожалуйста, с вашими друзьями. На всех места хватит. Так я в субботу вечером позвоню домой. Можно? Ну, есть, договорились. Да, да, уже уехала моя Елена Петровна. Должно быть — у вас уже. Будьте здоровы.

Сергей Александрович положил трубку, облегченно вздохнул: «Великое изобретение — рыбалка. Все там можно между делом решить, любое дело устроить».

В понедельник утром, после удачной рыбалки и хорошего обнадеживающего разговора с Андреем Васильевичем, Туров вошел в свой кабинет ровно в девять, и в тот же момент зазвонил — резко и неприятно, как ему показалось, — телефон.

— Слушаю, Туров, — с неожиданной подвижностью подбежал к телефону Сергей Александрович.

— Добрый день, Сергей Александрович, — Туров узнал голос человека, возглавляющего строительное ведомство, — читали газету? Критикуют нас с вами — прижимаете силикальцит. Что вы о нем скажете?

— Дело находится в самой начальной стадии. А уже появились шальные головы — хотят строить заводы, тратить миллионы, — ответил Туров.

— А в капиталистических фирмах тоже действуют шальные головы? Они-то купили у нас лицензии на силикальцит. Почему?

— По-видимому, у них есть свой расчет, — неопределенно заметил Туров.

— А у вас его нет?

— В том и дело, что мы учитываем не только достоинства силикальцита, но и его пороки.

— Какие же?

— Силикальцитные конструкции для нас дорогие.