Сердца и камни
Шрифт:
— Ну, это естественно на первых порах. Мы же с вами строители и знаем, что цена во многом зависит от массового выпуска и от степени механизации. Так?
— Это верно, — согласился Туров, — но в главной машине, которую создал Лехт, дезинтеграторе, быстро срабатываются «пальцы» — их приходится каждые два часа менять. А в промышленной технологии это недопустимо, — выложил главный козырь Туров.
— Ну, в каждой новой технологии были свои пороки. Дело не в этом. Если силикальцит перспективен — денег не жалко. Все окупится сторицей. А ваши ученые — что они говорят?
— Они считают силикальцит не очень…
— В этом главное — перспективное ли это дело или бесперспективное. Я вижу, что и вы колеблетесь. Подготовьте короткую записку. Мы обсудим на Комитете. Если газета права — ее надо поддержать.
— Конечно, — согласился Туров.
— Но вы же молчите. А молчание — это тоже ответ. Пренебрежительный. Так? Ну, давайте обсудим. Будьте здоровы, Сергей Александрович.
Сергей Александрович вызвал к себе Долгина, Королева и Шилина, вместе они сочинили «Справку», как они называли свою бумагу, в которой все добродетели силикальцита ставились под сомнение, а пороки преувеличивались.
Вскоре вся эта проблема обсуждалась на заседании Комитета. При этом присутствовал Лехт. Были приглашены директора заводов, более объективные и более доброжелательные ученые и строители, были, наконец, оглашены отзывы тех, кто живет в силикальцитных домах — в Таллине, в Ленинграде, Средней Азии и на Дальнем Востоке, в Прибалтике и Белоруссии. Лехт с волнением слушал все это. Но, к его удивлению, на это заседание не пришел Туров. Спасительная болезнь лишила его возможности прибыть для разговора с Лехтом уже не с глазу на глаз, а в присутствии весьма уважаемых и компетентных людей. Как всегда в таких случаях, Туров послал докладывать Михаила Борисовича Королева.
Теперь-то Лехт понимал силу Турова. Уж он-то знает, кого куда послать, кто где должен выступить и какую карту бросить в той или иной игре.
Но как неузнаваем был Королев, какие нашел тонкие и нежные интонации, какие гибкие слова и выражения вдруг полились из его уст!
Он коротко рассказал историю возникновения силикальцита, попутно отметил и успехи тех, кто создает силикатобетон. Правда, силикатобетон не столь прочен, но он, Королев, надеется, что все еще впереди, исследования продолжаются. О Лехте и Долгине, людях, представляющих различные направления в строительной науке, Королев говорил, как о нашкодивших мальчиках.
— Иногда удивляюсь, почему эти люди не могут помириться, не могут взять друг друга за руки и идти дружно по широкой научной дороге.
Королев был в хорошо сшитом сером костюме, белой крахмальной рубашке, черных модных ботинках. Со вкусом подобранный галстук и платочек в верхнем кармане пиджака дополняли этот чуть щеголеватый облик ученого. Всем своим видом Королев давал понять, что он хорошо настроен, уверен во всем, что говорит, и с искренней убежденностью желает успеха силикальциту и его изобретателю. Он напомнил, что уже действуют силикальцитные заводы, строятся силикальцитные дома, словом, дело идет в гору. И кто знает — может быть, скоро, очень скоро появятся маленькие заводы во всех районах, где есть песок и известь, где выгоднее строить дома не из железобетона, а, скажем, из силикальцита или силикатобетона.
Доклад Королева всем понравился. Именно этого он и добивался,
Все это понимал и Королев. И решил действовать в манере «третейского суда», как бы подняться «над схваткой», пойти по золотой середине. И силикальцит и силикатобетон имеют достоинства и недостатки. Но строительных площадок хватит для всех. Нам еще строить и строить. Миллионы советских семей, сказал он, ждут квартир. Миллионы семей еще возникнут. Есть ли смысл спорить? Все это импонировало настроению присутствующих на заседании. Его позицию поддержали, на его научный авторитет не раз ссылались.
Председательствующий противопоставил Королева его шефу — Сергею Александровичу Турову. В наше время, говорил председатель, каждый организатор промышленности должен обладать способностью заглянуть далеко вперед, ведь прогресс техники опережает наши самые смелые фантазии. Он не должен быть отягощен предрассудками, необъективными влияниями, мотивами симпатий или антипатий. Он должен, наконец, уметь легко улавливать новые идеи. Вот каких организаторов промышленности мы будем поддерживать и выдвигать. К сожалению, Туров не всегда стоит на такой позиции, развел руками председатель и рассказал о своем телефонном разговоре с Сергеем Александровичем, о его странной и, попросту говоря, вводящей в заблуждение «Справке».
— Вы читали ее, эту «Справку»? — спросил он Королева.
— В последней редакции — нет, — ответил Королев.
— А надо было Турову посоветоваться с вами, да и со всем техническим советом. Действует он у вас, этот совет, собирается?
— Конечно, конечно, — отозвался Королев.
— Что ж теперь? Подготовим конкретные меры помощи силикальциту. Выведем его из бесправного состояния. Не так ли?
Лехт тогда шел по Москве воодушевленный, окрыленный, торжествующий. Он бродил по многолюдным и шумным улицам, пытаясь спокойно осмыслить все события дня. Ноги сами понесли его к Главному телеграфу на улице Горького, откуда он обычно звонил в Таллин. Надо прежде всего сообщить обо всем Ванасу, Тоому, Краусу и, конечно, жене. Но на улице Горького его окатили первым ушатом холодной воды.
— Добрый день, Иоханнес Александрович, — окликнули его.
Он повернулся и увидел пробирающегося к нему Георгия Ивановича Алексеева, директора крупного завода железобетонных изделий под Москвой, тоже присутствовавшего на заседании Комитета.
— Торжествуете? — спросил он Лехта.
— Все еще не верится, что наступил такой день, — ответил Лехт.
— Слышал — кажется, хороший разговор, да и меры помощи вам солидные. Словом, поздравляю. Но и предостерегаю вас, Иоханнес Александрович.